Ужас приходит в полнолуние
Шрифт:
Иронично хмыкнув, Алена развернулась и пошла к машине. Деликатная у меня подруга.
— Ты не обижайся, пожалуйста, за то, что я в кабинете у майора молчал, — тихо сказал Антон. — Я ужасно за тебя переживал. Но просто служба у нас такая… Субординация и вообще все такое…
— Да я не обижаюсь, — сказала я совершенно искренне.
— Правда? — обрадовался он.
— Да.
Он помолчал и добавил еще тише, по-прежнему не выпуская моей руки:
— Мы завтра увидимся?
— Конечно. Только не завтра, а уже сегодня. Обязательно. Ведь я тебя в гости пригласила.
Антон кивнул.
— Значит, до встречи? — спросила я и улыбнулась.
— До встречи, — откликнулся он и только тогда выпустил мою руку. И тоже улыбнулся.
И я пошла к милицейским джипам, на которых главный милиционер распорядился отвезти нас домой.
Я шла и чувствовала спиной Антонов взгляд.
Домой не получилось. Получилось — в два дома.
Потому что по здравому размышлению мама, папа и дед решили, что всех разместить с удобствами у нас дома не получится. Считали-рядили, а потом часть постояльцев, а точнее — Алену, Любашу и Манечку — дед настоятельно предложил забрать на ночь к себе.
После недолгого колебания мама уступила деду: она тоже притомилась за эту бурную ночку и устала решать все наши невероятные проблемы. Перевалила их на свекра. Вот и правильно. Но тут я категорически заявила, что тоже буду ночевать у деда. Мама не могла долго сопротивляться — я ее уломала. Да и дед, умница, меня поддержал. В машине как раз хватало места для четверых пассажиров. Но только для четверых — хитрая Анюта, сославшись на это обстоятельство, осталась ночевать там, где приютили ее ненаглядного Мишаню, — у мамы.
Единственный, кто не смог бросить свои кости ни у нас, ни у деда, — так это Андрюша. Он, бедняга, отправился восвояси к себе на дачу, к матушке и батюшке, благо обиталище их находилось недалеко от дедова особняка. Я видела, как разозлилась Алена — она уже наверняка предвкушала продолжение ночного траха с Андрюшей где-нибудь под елочкой в дедовом саду. Но — не вышло. Как говаривал классик в своем нетленном романе про сталь и закалку: ну, не сумел, не сумел Артем устроить брата Павла в депо.
В общем, сначала все мы заехали к нам домой, а потом уже наша четверка, попрощавшись с остальными и прихватив необходимые вещи, поехала к деду на его машине.
Он молча вел машину по притихшим ночным улицам, мы тоже не сказали друг другу ни слова за всю недолгую дорогу от родительского дома к дедову. Во-первых, даже при всей моей любви и доверии к деду не стоило обсуждать при нем девичьи проблемы и горести, а во-вторых, сегодняшний день и особенно ночка так всех умотали, что на пустопорожнюю болтовню уже и сил не осталось.
Наконец мы доехали.
Дед загнал машину в подземный гараж и повел устраивать нас на ночлег. Он определил нас на постой на втором этаже: Манечку и Любашу отправил в гостевую спальню, а нас с Аленой — ко мне в комнату. Сам дед остался ночевать у себя в кабинете на первом этаже. Помимо своего прямого назначения — места для работы, он служит деду еще укромным уголком для размышлений, дополнительной (а чаще всего и основной) спальней и курительным салоном. Доступ посторонним туда весьма ограничен:
Я вот сейчас иронизирую над его увлечением, а между прочим, сама будь здоров как помогаю деду в его собирательских трудах. И коллекцию его знаю назубок, и никогда не перепутаю мамелюкский ятаган с малайским крисом. Вот так-то. Наверное, мне суждено было родиться мальчиком, но мама с папой чего-то там второпях напутали — и вот вам результат.
Уже натянув ночнушку, я подошла к окнам, захлопнула ставни и тщательно закрыла их на защелки. И наглухо задернула плотные штапельные шторы.
— Ты чего это? — удивилась Алена, приподнявшись на постели, куда уже успела забраться. — Духотища же жуткая, задохнемся в твоей норушке, как в газовой камере!
— Не задохнемся, — ответила я.
— Задохнемся, как пить дать задохнемся, — не отставала настырная Алена. — Это ты можешь спокойно дрыхнуть, завернувшись в одеяло, как в кокон, а лично я привыкла всегда спать на свежем воздухе.
— И не одна. Это я еще на озере поняла, — не преминула съязвить я.
— Да ладно тебе злобствовать, — отмахнулась Алена. — Ты лучше ответь, почему решила закупориться?
— Давай спать.
— Нет, Стасюня, серьезно?
Я помолчала.
— Из-за этих двух убийств? Да?
— Будем считать — да, — с неохотой согласилась я.
— Так ведь дом на сигнализации…
— Вот именно. Когда все закрыто. А ты знаешь: береженого Бог бережет, — ответила я. — Все, Аленус, спим. Я устала, как бобик.
Алена молча (и явно обиженно) натянула на себя простыню и отвернулась к стене. Я погасила верхний свет, оставив гореть только маленькое бра в изголовье с моей стороны. Легла в постель, укрылась простынкой и взяла томик Жапризо на французском — любимую «Ловушку для Золушки». Открыла на заложенной высохшим листком клена странице.
Но читать я не смогла. Практически я не смогла прочесть даже страницы — не в том я была состоянии. Нет, конечно, я старательно вглядывалась в строчки, но совершенно не понимала содержания. Тогда, положив книгу на тумбочку, я выключила свет, повернулась на бок и закрыла глаза.
В голове именинным хороводом неслись разрозненные мысли о том, что произошло со мной за последние сутки: перед глазами калейдоскопом мелькали ночной лес, деревья, костер на берегу озера, кабинет этого ментовского монстра и лица, лица, лица. И чаще всего — лицо дяди Игоря. Покойного дяди Игоря.