Ужасная ночь
Шрифт:
Да, так вот, Бежка, как мальчишек втолкнули, то сразу вся сжалась, ноги сдвинула, одной рукой грудки свои обхватила, а другой темный треугольник на трусиках загородила. Сразу, негодница, как ребята наши появились, то вспомнила, какие трусы на ней надеты. А до этого все равно ей что-ли было? Теперь же недотрогу и скромницу из себя воображает.
Мальчишки же, как нас с Бегги увидели, а особенно меня в такой позе и в таком виде, то сразу вырываться начали. Помочь, глупенькие, должно быть нам захотели. Но я тут подумала, что это не потому, что они такие уж хорошие и самоотверженные, а это просто у них инстинктивное: если женщина в опасности, то мужчина
Ну а эти подонки, заметив смущение Бегги, сразу заржали, на нее пальцами показывать стали, а мальчишек ко мне подвели:
– Кто это?- и на Билла показывают.
– Брат,- отвечаю.
– А этот тоже брат?
Ну а я тут так на Бежку, да и на мальчишек рассердилась, что и брякнула, не подумав:
– Ухажер сестрички.
Потом-то уж, конечно, пожалела, что так сказала, да поздно было. А они, как услышали это, опять заржали:
– Ухажер, говоришь? Ебарь, значит?
– Да нет,- отвечаю,- она еще девушка, они только целовались,- а только потом подумала, что что-то я нехорошо делаю и добавила:
– Мальчики, я вас очень прошу. Со мной вы уже по-всякому играли. И лучше еще поиграйте, если хотите, но сестренку не трогайте. Пожалуйста… Я вас очень прошу…
– Ну, конечно, мы тебя послушаемся,- отвечают и ухмыляются при этом. А сами Роя к Бегги подводят и говорят ей:
– Что же это ты, красавица, перед нами ходила, всем себя пощупать предлагала, а кавалера своего сразу застеснялась? Давай-ка ручки убери от своих прелестей.
Она зарделась вся, но послушалась. А Рой голову в сторону повернул, чтобы на нее не смотреть, не смущать. Они же не унимаются:
– А теперь обними его, да поцелуй покрепче.
Мне показалось, что Бежка даже облегченно вздохнула от этого приказа - все-таки он не сможет ее раздетую разглядывать. Рой тоже к ней повернулся, обнял и они стали целоваться. А сестричка, как обняла его, то сразу громко заплакала. И он тоже, хоть и парень. Крепился должно быть долго, а потом не выдержал. Размазня он все-таки, настоящие мужчины не плачут. И как можно сразу и реветь с подхлипываниями, и целоваться, я не понимаю. Должно быть, это только у малышни получаться может.
– Ну хватит,- один из мерзавцев этих сказал,- присосались. Давай-ка сиськи ей потрогай, которые она нам всем показывала, а от тебя прятала. Небось, еще ни разу ее не щупал. Так что пользуйся, что мы добрые.
Рой от Бежки оторвался, только за плечи ее держит. А сам опять голову в сторону отвернул и не шевелится.
– Хочешь, чтобы тебе яйца отрезали?- другой спрашивает, огромный свой нож ему показывает и вниз наклоняется.- Кому сказано!?
А Рой молчит и по-прежнему не двигается, рук с Бежкиных плеч так и не убирает. Глупый он все-таки. Какой смысл этим подонкам сопротивляться, все равно они настоят на своем. Гонор свой дурацкий только показывать, да их озлоблять.
Мерзавец же этот с ножом тогда нагнулся, Рою мошонку оттянул и грозно так спрашивает:
– Ну?!!
Тут уж Бегги не выдержала, испугалась должно быть:
– Погладь меня. Мне даже приятно будет.
Он послушался и стал нежно-нежно легкими прикосновениями дотрагиваться до Бежкиных бугорков. Тут я заметила, что от этих поглаживаний член Роя, до сих пор висевший, как тухлая сосиска, начинает приподниматься. Никакого все-таки сострадания к другим у этой малышни нет! Так тут над нами с Бегги издеваются, особенно надо мной, а он только о своем думает. Эти сволочи тоже заметили, как Рой на сестренкины грудки прореагировал
– Ребята, посмотрите на этого щенка. У него уже вставать может!
– Да плохо еще.
– Ничего, она сейчас поможет.
Тут ей тот, кто с ножом и говорит:
– Давай-ка поласкай своего кавалера. Потрогай, что у него между ног,- и ножом своим ей попку кольнул.
Бегги чуть взвизгнула, но, видно, уже тоже решила, как и я, что особо сопротивляться не будет, а может укол помог. Но только она сразу руку вниз протянула и в ответ на ласки Роя тихонечко так его член поглаживать стала. Рой сразу покраснел, может от стыда, а скорее от возбуждения, и губу закусил. А член его сразу вырос и прямо в сестренку упираться стал. Эти же подонки еще пуще развеселились:
– Смотрите, он ее трахать уже захотел!
– Может быть, дадим?
– Так ее же сначала раздеть надо.
– Вот пусть он и разденет. И нам покажет.
А Бежка моя бедная стоит ни живая, ни мертвая, застыла вся. Кажется, и не дышит совсем. Ну вообще-то сама виновата, что так глупо попалась. Тут ей и говорят:
– Давай-ка на стул залезай, чтоб лучше видно было.
Делать ей нечего, сразу на стул встала. Прямо посреди комнаты, животом прямо к Рою. Как будто не могла хоть отвернуться от него. Но это должно быть для того, чтобы он смог на ее трусики посмотреть, которые она специально для него и одела. А Рой голову в сторону уже не отворачивает. Прямо на трусики ее прозрачные и уставился, на темненький треугольничек с расщелинкой. А потом обнял ее за талию и лицом прямо ей в живот уткнулся. По-моему, опять заплакал, только тихо. Но член все равно стоит, почти вертикально. Тогда главарь ему говорит:
– Раз трахать ее хочешь, то давай трусы с нее стаскивай.
А другой добавил:
– Без труда не вытащишь и рыбку из пруда.- И они все опять засмеялись.
А Рой еще крепче к Бежкиному животу прижался и только плечи у него вздрагивают. Точно, плачет. Тогда тот, кто с ножом, главарю говорит:
– Опять он нас не слушается. Кастрировать его что-ли?- и опять Роя за мошонку взял и к себе ее потянул.
Бежка же опять за своего любимого испугалась (дурочка она у меня все-таки) и предлагает:
– Давайте, я сама сниму,- и уже пальцы под резинку трусиков продевает.
А главарь сразу строго так говорит:
– Нет!! Он с тебя снимет! А то без яиц останется!
И Бегги тоже с ним соглашается, Рою тихонько так говорит:
– Лучше ты сними, чем они.
Ее Рой сразу послушался, трусики стянул, а чтобы никто ничего из Бежкиного хозяйства не увидел, сразу к ней прижался, а попку даже руками обхватил. Малышня, она малышня и есть все-таки. Трудно что-ли понять, что не для того ему трусы с нее стаскивать велели, чтобы потом ничего не увидеть. Мог бы и сам сообразить, даром что-ли член у него уже как каменный стоит. Так что ему не только отойти велели, но и ногу Бежкину задрать, чтобы уж совсем было все, как на ладони. Ну а тут уже ему делать нечего, пришлось. Бегги стоит на одной ноге, за его голову держится, чтобы не упасть, а он, как велено было, ее ногу себе на плечо поставил. А эти мерзавцы сестренкины стати обсуждают вовсю. Да так, что как будто она не человек, а лошадь какая-нибудь. И то, какие у нее грудки, и какие трусики на ней были, и какие ляжки, и какая задница, и какая щелочка, и поросль какая редкая, и как у ухажера стоит на нее, и все такое. Бежку саму и Роя совсем в краску вогнали, стоят они пунцовые, как раки вареные. А сами же виноваты, что до такого довели.