Ужасные монстры
Шрифт:
— То есть он распространил свое сознание по сотням людей…
— Вряд ли по сотням, — перебил Эрв. — Думаю, их меньше. Но они чрезвычайно сильны телепатически. Он веками их подбирал, выращивал, скрещивал одних сильнейших с другими, чтобы получить… не знаю, думаю, десяток-другой очень удобных носителей своего сознания. Там он живет, там он спрятался, но наличие такого мощного паразита всё равно должно отразиться на их личности.
— И мы должны их найти…
— И убить, конечно. С каждой смертью Он будет вынужден сжиматься, сминаться, что еще сильнее будет отражаться на личности оставшихся. В конечном итоге, когда будет убит последний
— А что помешает ему вселиться в большее количество людей?
— Что-то помешает, — кивнул Эрв. — Что-то ему ведь сейчас мешает, Серый. Он ведь не вселился в целую планету, а выбрал нескольких, тщательнейшим образом подобрав каждого, Серый. Управлять он может любым, а жить лишь в избранных, Серый. Но это уже кое-что, Серый!
Эрв выставил ладонь вперед, сделал пальцами движения, будто держит что-то.
— Я чувствую его яйца в моих руках, — сказал Эрв злобно и снова сделал пальцами движения, будто держит мошну. А следом резко сдавил руку в кулак.
— Ваша мать.
— Хорошо.
Охранник молча кивнул и вышел из спальни. Дом охраняли совершенно бездушные кейсахи, выведенные Страной Ужасных Монстров для полнейшего подчинения. У них не было ни желаний, ни дум, они мало ели, почти не спали и слушались хозяина беспрекословно. Но это еще только лишь первое кольцо обороны. Милый и уютный домик охраняли боевые дроиды, за ним постоянно велась слежка со спутников, и вообще за Ратом всё время следили с самого рождения. Край очень берег своего бастарда.
Дверь спальни открылась и вошла мать. Эффектная молодая блондинка на вид лет восемнадцати. Она выглядит едва ли на пару лет старше Рата. Мать одета очень фривольно в практически прозрачную ночную рубашку, да и сыну полагается бы хотя бы запахнуть полы халата, но он сидит, скрестив ноги, его промежность на виду. Мать прямо будто взяли с обложки "Плейбоя". Шикарна! Где-то метр семьдесят пять, стройные ноги, широкие бедра, большая грудь с торчащими вверх сосками, что хорошо видно через ночнушку. Лицо приятное, слегка вытянутое, волосы не сильно длинные, даже не до плеча, глаза голубые. Сын не отстает. Худой, жилистый, явно быстрый. В полурасстегнутом халате просматривается голая безволосая грудь и худой живот. Лицо наглое, щеки покрыты трехдневной щетиной, подбородок слегка вытянут вперед, нос длинный, глаза бледно-изумрудного цвета глядят на мать, как на кусок мяса. Волосы белые до плеча — длинней маминых раза в два — слегка мокрые, видимо, принял душ или ванну недавно.
— Садись, Сэнди, — приказал Рат. Он именно приказал, а не попросил, хотя, казалось бы, мать. Но та послушно подчинилась, и охранник вышел.
Спальня довольно большая, и самое тут интересное кровать. Широкая, три на три метра, она огорожена трехметровыми же стенками. Будто большую коробку перевернули и поставили кровать в нее. Эти как бы стены и потолок — не просто так. Там в них зеркала. И с боков, и с торца и с потолка — всюду можно видеть себя в отражении. Зеркала могут уехать вверх, спрятаться в ниши, а могут и вот так — показывать происходящее на кровати во всех ракурсах. В углах очень мягкое освещение, видно абсолютно всё. Всё сделано, чтобы
Мать села рядом с сыном ровно, будто в позвоночник ей забили железный лом. Ни у него, ни у нее не было иллюзий, что будет дальше. Мать едва дышала, когда ловкие пальцы сына заползли под тонкую ткань ночнушки и легли на плоский живот. Сын расстегнул, поднял тонкую ткань, ладони поднялись к крупным грудям, приподняли, словно взвесили их. От груди они вернулись к животу, доползли до лобка, где скромно оставлена тонкая полоска белых волос. Пальцы словно остановились на границе приличия и вновь принялись гладить живот.
— Тебе ведь не нравится, когда я называю тебя по имени? — спросил Рат.
— Не очень, — ответила она слегка дрожащим голосом.
— Тебе было больно, когда его доставали из тебя? — перевел тему Рат, гладя мать по животу. — Это должен был быть твой, кажется, пятый ребенок? Или шестой?
— Да, — всхлипнула она. — Шестой. Может, ты не будешь делать мне больше детей?
Спросила с надеждой и не в первый раз. Рат словно не услышал. Продолжал гладить живот.
— А если я попрошу, чтобы следующего доставали из тебя без анестезии? — сказал сын как бы злобно, но и весело.
— Пожалуйста, сынок…
— Погляди на себя в зеркало! — перебил он.
Девушка покорно повернулась к зеркалу, а сын еще вдобавок закинул ее ноги на кровать и широко раздвинул. Его пальцы отправились к половым губам, едва задержались в ежике волос и попытались войти в сухую вагину. Мать морщилась.
— Узкая, — сказал Рат удовлетворенно. — Хорошо подтянули, молодцы. В прошлый раз тебя надо было еб*ть кокосовым орехом, чтобы ты что-то почувствовала. Как думаешь, кому из моих тёть дать родить мне ребенка? Эльзе? Или Калине? Тебе я не дам. Мне никогда не разонравиться трахать тебя, мама.
— Но есть же таблетки… Есть много способов…
— Есть, я знаю.
Он начал мять ее сиськи, а женщина спокойно сидела, словно боясь пошевелиться. Так продолжалось какое-то время, но потом она всё же закатила глаза и начала ахать. А Рат, видя это, начал целовать ее шею. Соски под его пальцами стали такими твердыми, словно два лесных орешка.
— Помнишь, как я впервые тебя трахнул, матушка Сэнди? — спросил Рат. — Когда ты была еще старым страхопизд*щем? Ты должна благодарить меня, что у тебя такое классное тело. Оно упругое и гладкое. А тогда ты была не такой. Ничего, конечно, но жопа была побольше и сиськи уже висели. Напомни-ка мне, как я впервые тебя взял?
— Ты пришел с улицы, — начала монотонно рассказ женщина. — Ты очень испачкался, а я отпустила слуг. Я сказала, что помою тебя сама…
— Это было три года назад, — сын всё еще сзади нее, его ладони легли на ее трапецеидальные мышцы, пальцы сжали их со всей максимальной силой, мать застонала от боли. — Всегда надо начинать, с когда это было, любезная матушка.
— Это было три года назад, — всхлипнула женщина, а его руки вернулись к ее грудям — Ты пришел с тренировки, очень испачкался, а я отпустила слуг. Я сказала, что помою тебя сама. Ты поглядел на меня как-то странно и согласился. Мы пошли в ванную, ты попросил меня раздеть тебя…