Ужасный Шторм
Шрифт:
На его лице расцветает самая огромная улыбка, которую я когда–либо видела, полностью отражающая мою. Обожание в его глазах только для меня.
– Правда?
– Да.
Я поднимаю левую руку для него и смотрю, как он берёт её и надевает кольцо на палец. Бриллиант слишком большой для моей руки. Продолжая держать мою руку в своей, Джейк поднимает её и целует кольцо на моём пальце. Я больше не могу сдерживать свое счастье, оно разрывается во всей своей красе, и я обнимаю его и крепко целую, вкладывая в этот поцелуй чистую любовь, которую
– Я так тебя люблю. – говорит он напротив моих губ, – Я никогда не подведу тебя, малышка. Клянусь. Я сделаю тебя счастливой.
– Я знаю. – выдыхаю я, – Я знаю.
– Кхм...? – Я слышу голос из–за спины Джейка, и отстраняясь, вижу ухмыляющегося Тома.
Джейк поворачивается, притягивая меня к себе, не желая отпускать ни на секунду.
– Чего тебе? – раздражённо говорит он Тому.
– Ну, Ромео, нам всем просто интересно, есть ли вообще шанс затащить тебя обратно на сцену сегодня? Потому здесь двадцать тысяч злых фанатов, – он указывает через плечо, – которые ни хрена не могут понять, почему ты свалил со сцены как сумасшедший в середине песни. И, видимо, моё исполнение не такое милое, как у тебя, так что, думаю, начнётся гребаный бунт, если ты сейчас же не поднимаешь свою задницу на сцену и не извинишься.
Смеясь на Томом, я скольжу руками в задние карманы джинсов Джейка.
– Тебе лучше закончить концерт, – улыбаюсь я ему.
Он неохотно смотрит вниз на меня.
– Они заплатили хороши деньги за то, чтобы услышать тебя, детка. Ты обязан спеть на бис. Я буду ждать тебя здесь, когда закончишь. Я никуда не уйду. Помни, я обещаю. Я теперь твоя навечно, – я вытаскиваю руку и показываю ему кольцо.
– Навечно, – вторит он, убирая пряди с моего лица, и снова целуя в губы, – Пошли, дадим людям то, за чем они сюда пришли.
Он уже начинает двигаться, когда я спрашиваю его.
– Ты всё ещё собираешься петь "Боль"?
Я не хочу, чтобы он делал это. Я хочу, чтобы он оставил эту песню позади. Я хочу, чтобы мы оба начали всё сначала. Джейк охватывает мою шею руками, пальцами касаясь лица, и наклоняет голову в сторону. Я вижу вспышку воспоминания и юмора в его глазах, когда он качает головой.
– Думаю, мне нужно другое название песни, и я подумал... не знаю, – он сжимает губы вместе и его брови сходятся, – А что на счёт... "Я не способен не испытывать удовольствие"?
Я усмехаюсь, чувствуя знакомое притяжение и тепло в животе, вспоминая, что мы делали ночью, когда закончили разговоры.
– Хм, – я делаю лицо, словно обдумываю что–то, – Ну, я должна буду подумать, что могу с этим поделать.
Найдя комнату, которая похожа на гардероб, я беру руку Джейка и начинаю вести его в ту сторону.
Повернувшись к Тому, говорю: – Скажи, что он вернётся на сцену через пять минут.
– Десять, – добавляет Джейк позади меня.
Я останавливаюсь и вижу, как он смеётся.
– Вообще–то, песня длится меньше четырёх минут, – утверждаю я, улыбаясь.
–
– Будущая миссис Уэзерс, – поправляю я.
– Формальность, – усмехается он, – Которую я исправлю в ближайшее время.
Затем он поднимает меня на руки, и я позволяю ему нести себя, визжащую от смеха, в гардероб. Джейк закрывает на ключ дверь, заставляя Тома и весь остальной мир подождать.
Встречайте Джейка.
Бонусная глава – Гостиница
Я, чёрт побери, не могу сидеть на месте.
С тех пор как Стюарт назвал мне имя журналистки, которая должна прийти утром для интервью, я мечусь по комнате, как идиот. Моя голова идет кругом.
Что если это она?
Что я скажу?
Должно быть, она зла на меня. Именно я перестал контактировать с ней, когда переехал в Штаты. Она даже не попыталась со мной связаться, когда группа стала популярной. Словно Тру держит на меня двенадцатилетнюю обиду. Она всегда была злючкой.
Тру Беннет.
Возможно, это не она.
Сколько в Великобритании Труди Беннет, которые работают музыкальными журналистами?
Она была музыкантом, во–первых, и писателем, во–вторых. Это должна быть она. Сколько времени?
Я вообще не соображаю. Просто хочу, чтобы она чертовски поторопилась и исцелила мою боль. Я знаю, что прямо сейчас веду себя как сумасшедший придурок, но это же Тру. Когда–то она была моей, и это ни черта не изменилось, пока я был вдалеке от неё.
Она была единственной, кто меня знал тогда, и только она могла связать меня по рукам и ногам, как сейчас. Она была моим лучшим другом, единственной девушкой, которую я когда–либо любил, и я до чёртиков скучаю по ней.
Временами, как сейчас, я жалею, что чист. Я действительно мог бы закурить косячок сейчас. Дерьмо. Мне нужно покурить. Я достаю из пачки одну сигарету и прикуриваю её.
– Хочешь выпить? – Спрашивает Стюарт, прогуливаясь по гостиной. – Может виски?
– Нет. Да. Нет, – я затягиваюсь и выпускаю дым.
– Ещё не решил, хочешь ли? – спрашивает Стюарт, склоняя голову на бок.
– Да.
– Да, хочешь? Или да, ещё не решил?
– Не решил.
– Это поможет успокоиться, – он пересекает комнату, направляясь к мини–бару.
– Да, но если я выпью, то уже не остановлюсь.
Он достаёт одну мини–диетическую кока–колу и открывает. Кока–кола – то, что мне нужно и не из–за разнообразия диет.
– Эта девушка заставляет тебя волноваться, – Стюарт достаёт другой напиток, осушает его, выбрасывая бутылку в мусорное ведро.
Я поворачиваюсь к нему, делая большую затяжку.
– Потому что она не просто девушка.
– Нет? – брови Стюарта поднимаются.
– Нет, – я делаю ещё одну затяжку и тушу сигарету в пепельнице. – Она единственная девушка, которую я когда–либо любил.