Ужасный век. Том I

Миллер Андрей

— Открывай!

От ужаса Ирма даже не поняла, на каком языке это прозвучало.

— Ирма, открывай! Скорее! Это я, Идвиг!

Не совсем то, что она мечтала услышать — зато много лучше того, что услышать ожидала. Лязгнул засов, по полу протянулась полоска света. Идвиг Дровосек был весь в крови — но сразу ясно, что в чужой. Ярко-алая кровь, такая льётся из горла.

Идвиг сжимал маленький топорик — старая привычка. Его оружие лишь казалось несерьёзным в сравнении с красивыми мечами, огромными алебардами и секирами, жуткого вида тесаками и боевыми молотами, которые

предпочитали другие наёмники. Дровосек умел работать топором. Он не стал бы телохранителем капитана, не слыви одним из лучших бойцов среди «ржавых» — уже много лет и по праву.

На этого человека можно положиться. Тем более что… Ах, не время для этого.

— Пойдём!

Идвиг схватил Ирму за руку. Она поначалу упёрлась.

— Шеймус?..

— Нет времени! Мы сейчас не поможем ему. Надо уходить, прошу тебя, скорее!

Пришлось подчиниться. Идвиг потащил Ирму по коридору, затем — вдоль баллюстрады второго этажа, опоясывающей внутренний дворик. На той стороне мелькали тени, но кто с кем бьётся, кто побеждает — не поймёшь. Внизу, на шахматном чёрно-белом полу, в беспорядке валялись тела.

Оставалось надеяться, что их с Идвигом никто не заметит. Впрочем, скоро Ирма немного пришла в себя — и бежать без оглядки ей расхотелось.

— Что значит «мы ему не поможем»? Что с ним? Говори!..

Она брыкалась, пытаясь заставить Идвига остановиться и всё объяснить. Без толку, конечно — солдат был гораздо сильнее.

— Я не знаю. Там много людей. Не шуми, пожалуйста!..

Они добрались до угла и нырнули в другой коридор, тёмный и безлюдный. Ирма помнила, что в конце — узкая лестница, ведущая наружу. Если от тех дверей для прислуги пройти через сад — окажешься возле вечно запертой калитки. Хороший план!

Но до лестницы они не дошли: впереди показались силуэты людей в мураддинских халатах. Ирма едва не вскрикнула, но Идвиг вовремя накрыл её рот ладонью. Наёмник развернулся, подхватив женщину, однако и сзади приближались враги.

Что хуже всего — их заметили.

— Дерьмо!

Дровосек с Ирмой подмышкой бросился к ближайшей двери, распахнул её плечом. Женщина не поняла, что это за помещение: заметила лишь окошко с видом на сад. Позади топали, кричали по-мураддински.

— Куда бежать?..

Идвиг огляделся.

— Да всё уже. Некуда.

Это и правда оказался тупик. Комнатка почти без мебели — даже попытаться спрятаться негде. Они замерли возле окна: ноги Ирмы наконец коснулись пола, но Идвиг по-прежнему крепко прижимал её к себе.

Кабы враги, которые вот-вот должны ворваться сюда — сцена сошла бы за романтическую.

Голова совершенно опустела: ни единой мысли. Никакой воли. Ирма просто не могла заставить себя подумать, как теперь поступить и что будет дальше. Мураддин с длинной саблей показался в дверях: за ним протискивался другой, а следом и ещё…

Неужели вот так всё должно закончиться? Ирма вспомнила Отца Пустыни. Сейчас этому божеству скорее пора молиться, чем Творцу Небесному. В конце концов, Творец Небесный ни разу с ней не говорил.

Ну нет. Нет! Что-то должно было случиться — и оно случилось.

Так быстро

и неожиданно, что лимландка не успела никак возразить, не смогла ничего сказать или сделать. Идвиг впился в её губы: короткий и грубоватый поцелуй.

— Вспоминай меня почаще, ладно?

И он вытолкнул Ирму в окно.

***

Наплясались досыта — Игги не жаловался на плохую форму, но немного запыхаться успел. Да и Гретель вся раскраснелась, а ещё пуще завелась: от неё сейчас трубку прикурить можно было.

Арджи дремал, привалившись к стене, Карл с Хуаном так и не показались, Кеннет тоже ушёл на поиски чего-то поинтереснее выпивки. Но стол занять никто не решался — их десятину в отряде крепко уважали, ведь на хорошем счету у самого Бенедикта.

Так что Игги с Гретель остались вдвоём, если не считать спящего старика. Кружки освежили, становилось всё веселее.

— Можно?.. — красавица кивнула на аркебузу.

— Конечно.

Оружие было заряжено, но пока фитиль не горит — никакой опасности.

Гретель с почтительной осторожностью взяла аркебузу в руки, внимательно осмотрела. Нежно провела ладонью по стволу, обхватила его пальчиками, увешанными золотыми и серебряными кольцами — это заставило Игги подумать известно о чём.

Волосы Гретель, не собранные ни в какую причёску, совсем растрепались в танце. Прилипли к вспотевшему лбу, обвились вокруг шеи, забрались под край платья. Голубые глаза утратили обычный холод — теперь совсем осоловевшие. Грудь, подхваченная снизу лентой, тяжело поднималась при дыхании.

Какая же она всё-таки красивая! Хоть и правду говорила: годится Игги в матери. Рядом с Гретель не было никакого желания думать про кого-то ещё.

Даже про Фархану. Как ни удивительно.

— Обожаю оружие. — произнесла она с придыханием.

— Кто же его не любит?

— Горе тому, кто не любит.

Гретель продолжала изучать аркебузу. Осмотрела замок, потрогала рычаг. Повращала в руках, любуясь отражением света на полированном дереве и матовой стали. Ясное дело, аркебуз она в жизни видала множество. Потому Игги надеялся, что Гретель интересно именно его оружие.

Она и ещё кое-чего видала достаточно. Потому Игги надеялся…

— Обожаю, да. Кто мы без оружия? Жалкие людишки в огромном злобном мире. Большие люди собирают армии, считают барыши, политикой занимаются. На нас глянь — кто мы? Грязь из-под ногтей. Ничто. Но это если без оружия! С оружием… Пуле-то без разницы, кто есть кто. Рыцари, правители, все эти бооольшие люди… ба-бах!

Она рассмеялась. Упёрла приклад в плечо, направила ствол в потолок. Нажала на рычаг, будто выстрелила.

— Ми-шень-ки. Вот они кто, когда мы при оружии. Каждый говнюк, невесть чего о себе мнящий. Лорд-хренорд, рыцарь-херыцарь… Сраная, матушку его, ми-шень-ка. Бах! Вот что мне здесь всегда нравилось: глянешь на рекрутов… Мальчики как мальчики. Выстроит Люлья новобранцев: обнять и плакать! Сопли утирают, каждый третий без сапог, через одного ещё борода не растёт. Но они берут в руки оружие — и скоро превращаются в мужчин. Как ты.