Ужасы на Западе
Шрифт:
Не лучше ли ладить с ними, поскольку в их власти влиять на мир, на здоровье и благополучие бедных людишек. Не нужно сомневаться: большинство европейцев того времени считали Сатану одной из природных сил, творящего зло или добро в соответствии с принятым к нему отношением. В "Великом катехизисе" Лютер корил тех, кто "вступает в сговор с Сатаной", чтобы получить от него вдоволь денег и пособничество в любви, сохранении скотины или имущества. Исторические документы описывают такие случаи: в 1566 году одна добропорядочная женщина поставила одну свечу Св. Михаилу за его благодеяния, а другую дьяволу, чтобы он не причинял зла. В 1575 году один прихожанин из Оденбаха (в протестантской Германии), собрав отменный урожай, заявил, что это дело рук дьявола. В следующем веке грозный ученый П. де Ноблец обнаружил в Бретани культ пожертвований Лукавому, который якобы мог испортить урожай. После жатвы они оставляли часть собранной гречихи на обочине поля "для того, перед кем они в долгу".
Вспоминать
Не исключено, что проповедники старались изо всех сил укрепить веру в способность святого к отмщению. Так, в "Гаргантюа и Пантагрюэле" говорится о вере в таких святых, как Св. Антоний, Св. Этрон, Св. Жилдас, Св. Жену, насылающие, соответственно, жжение в ногах, колики, безумие и подагру. Насмешки гуманистов над этим суеверием лишь подчеркивают его распространенность.
Эразм Роттердамский иронизирует в одном из своих «Коллоквиумов»:
"Петр может замкнуть ворота небесные. Павел держит в руке меч, Бартоломей — нож, Гийом — копье. Достояние Антония — это священный огонь… Франциск Ассизский, переселившись на небеса, может ослепить или лишить разума тех, кто его не почитает. Плохо чтимые святые насылают ужасные болезни.
Полвека спустя Анри Эткен в "Апологии Геродоту" вторит Эразму: "Святой может как наслать болезнь, так и излечить ее". Действительно, одни святые более гневны и опасны, чем другие. Главным святым считается Св. Антоний, который сжигает всякого, кто не чтит его…
Превосходным доказательством веры в злое могущество святых служит фонтан в Берри, посвященный Недоброму святому, которому поклоняются и у которого просят смерти для своего врага, любовного соперника или родственника с наследством. К счастью, недалеко от этого фонтана построена часовня, посвященная доброму святому.
Начиная с XVI века в процессах над ведьмами, проповедях, катехизисах настойчиво подчеркивается различие между Богом и Сатаной, святыми и демонами, с тем чтобы укоренить его в менталитете сельских жителей. Так или иначе, но люди той эпохи были угнетены страхом перед лицом многочисленных опасностей и поэтому, несмотря на запреты духовных и светских властей, продолжали исполнять подозрительные ритуалы, такие, как костры в первое воскресенье Великого поста и в День Ивана-Купалы. С незапамятных времен люди отмечали пробуждение природы священным огнем — зажигали костры и с факелами ходили по деревням, чтобы прогнать злых духов и вредных насекомых. Обряды праздника Ивана-Купалы также были благотворны и служили защитой: собранные в ночь с 23 на 24 июня травы охраняли в течение всего года людей и скот от болезней и несчастий. То же благотворное действие приписывалось, по крайней мере в Бретани, травам, которые, сгорая, согревали души умерших. В протестантских странах, а также в католических епархиях, возглавляемых ретивыми епископами, вследствие драконовских запретов эти обряды, как языческие, были загнаны в подполье. В других местах духовные власти, продолжая многовековую традицию, освящали дохристианские обряды, запрещая лишь те, которые совершались без ведома церкви. Поэтому христианская магия была на Западе вплоть до настоящего времени одной из составляющих религиозной жизни. Существовали сотни благословений, проклятий, освящений, заклятий, относящихся к материальной сфере: благословение стада, вина, хлеба, масла, яиц, всякого мяса, шелковичных червей, амбаров, супружеского ложа, нового колодца, соли для животных, воздуха, чтобы погода была отменной с дождем и погожими днями; заклятие надвигающейся бури, грома, а также заклятие от крыс, червей, змей и прочих вредоносных животных.
Среди последних самыми опасными считались волки. В доказательство можно привести множество посвященных им пословиц. "Плохая ограда — волку награда", "волчья хватка", "Не бывает страшного зайца и несчастного волчишки", "Волк подох — цела овчарня" и т. п. Появление волков обычно считалось предзнаменованием голода: голод гонит волка из леса. Волка боялись, он был загадочным и вездесущим зверем. Есть даже такая
"Оповещенные об ущербе, ежегодно наносимом стадам, мы повелеваем нашим майорам и лейтенантам организовать в этом 1696 году зимнюю охоту на волков, в которой принимали бы участие жители округи, и проводить ее столько раз, сколько это необходимо".
Коллективные охоты на волков проводились в нижнем Берри еще в в XIX веке и даже после первой мировой войны.
Во Франции страх волков сильно вырос в период религиозных войн. Опустошение, запустение в тех местах, где проходила армия, голод, и, как следствие, нашествия волков, характеризуют последнее десятилетие XVI века. Когда закончилась война между людьми, началась война волков. Их нашествие и кровавые расправы отмечены в Берри, Шампани, Бассини. Трудно передать, сколько они причинили зла. Они наводнили улицы Кэмпера, нападая на животных и людей среди бела дня. Они хватали жертву за горло, прежде чем та успевала закричать. И если у них было достаточно времени, то они сжирали человека целиком, оставляя на месте только обглоданные кости и одежду. Это послужило причиной обмана, в который постепенно впадали люди, думая, что такое сделать могли только оборотни — солдаты или ведьмы, принявшие волчье обличье.
Ситуация была такой же тревожной в Лангедоке, если судить по постановлению тулузского парламента от 7 января 1606 года:
"Учитывая представленное генеральным королевским прокурором донесение относительно убийств и разбоя, чинимых волками и хищными зверями, погубившими за три месяца более пятисот мужчин, женщин и детей в окрестностях Тулузы и Лорагуа и даже в самом городе Тулузе, совет предписывает жителям объединяться и проводить охоты на волков и других хищных зверей…"
Не случайно поэтому на стыке XVI и XVII веков французские демонологи так много пишут об оборотнях, а суды так часто выносят ведьмам обвинения в людоедстве. Могут ли люди превращаться в лютых волков или же они являются дьявольским наваждением? Не берут ли ведьмы благословение у дьявола, а обличье и кровожадность у волка? Мнения могли быть различными, но неизменной оставалась многовековая уверенность в том, что волк — это сатанинское животное. Слово «оборотень», по происхождению из германских языков, переводится как «человек-волк», и европейские крестьяне того времени понимали его буквально. Еще в XVII в. в Люксембурге выражение «мужчина-волк» или «женщина-волчица» считалось грубым оскорблением, за которое можно было привлечь к ответственности.
Против этого адского зверя следовало предпринимать исключительные меры, тем более что он нападает в основном на беременных женщин и заигравшихся на улице детей. Именно так нападали волки в Жеводане, где в 1760 году из-за них поднялась паника. На гравюре того времени изображен зверь, во всем похожий на волка, если бы не слишком длинные ноги. Ужас, испытываемый людьми того времени перед этим мистическим зверем, был раздутым страхом перед обычным волком, с которым боролись всеми средствами, в том числе и религиозными. С надеждой на помощь молились Св. Лу или, как это было принято в Бретани, Св. Эрве; пули опускали в святую воду; в традиционные молитвы добавляли такие строки: "во имя Отца и Сына и Святого духа; волки и волчицы, я вас заклинаю именем пресвятой и непорочной Девы Марии, чтобы ни одна овца, или ягненок, или баран моего стада не был утащен и все были целы". Тьер не признавал этой молитвы, поскольку она была создана вне церкви и содержала магические заклинания, сравнивая непорочность зачатия Богородицы и целостность стада. Но население остро нуждалось в спасительных средствах от волков. В то время как протестантская церковь осталась глухой к народным нуждам, католицизм, хотя и с предосторожностями, ввел в богослужение эту тему.
Тесная связь между религией и страхом в христианстве подтверждается и этой молитвой XIX века, обращенной к римскому мученику Св. Донату, защитнику от грозы и непогоды:
"Славный святой и великий мученик, преисполненный счастья лицезреть Господа Бога и хвалить его вместе с ангелами и архангелами и пребывающий в вечном счастии! Преклоняемся перед тобой и молим тебя быть нашим защитником, чтобы великая милость Божья отвела от нас грозу и град, бурю и злосчастия грома и молнии. Да защитит нас Божья благодать от разорения, стада наши от чумы, посевы наши от непогоды и сохранит богатство наше — урожай, доставшийся нам в поте лица. Ниспошли на нас, Господи, благодать свою через верного слугу своего Св. Доната. Ныне и присно и во веки веков. Аминь".