Ужасы перистальтики
Шрифт:
Он почувствовал слабые коловращения в животе и заерзал. Впрочем, все тут же и прошло. Какой-то нервозности не возникло, потому что, что же тут такого, если возникли слабые коловращения в животе?..
Он покосился на девушку – она смотрела в стоявший перед ней плоский монитор и не обращала на него совершенно никакого внимания... Он вчера вечером плотно поел, сегодня хорошо позавтракал и, в конце-концов, желудок его имеет право на некоторую работу. Ничего общего с теми дикими, невероятными атаками, случавшимися у него в последнее время, она не имела.
Девушка неожиданно
– Прошу вас, пройдите со мной в переговорную...
«Вот оно!.. Битва!.. Сейчас он даст им жару!..» – вскочил он и, застегнув пиджак на одну пуговицу и поправляя галстук, пошел за ней. Мысленно он уже репетировал бодрое приветствие и энергичное, деловое начало собеседования. Чувствовал он себя отменно, каждый нерв в нем играл. Все было как надо!..
Офис, через который они шли, оказался очень обширным, с какими-то небольшими общими зальчиками, в которых сидели за мониторами самых современных моделей такие же миловидные, аккуратные девушки, как и та, что вела Замелькацкого, коридорчиками, начинавшимися и заканчивавшимися двустворчатыми дверями, которые девушка отпирала, поднося к ним электронный ключ-карточку...
Наконец, они зашли в очень маленькую пустую комнатку, в которой стоял круглый стол, несколько стульев вокруг него и в углу – вешалка. На вешалке висел длинный черный мужской зонт-трость, забытый здесь, верно, еще с осени...
Усадив Замелькацкого за стол, девушка испарилась. Несколько минут он в возбуждении ждал, вот-вот войдет кто-то и начнется собеседование... Но никто не появлялся. Его начало охватывать раздражение... Он вынул из кармана часы: всего, с учетом того, что он пришел раньше назначенного времени, он находился в Н. уже более сорока минут.
Вдруг в животе у него начались коловращения и следом он испытал мощнейшую атаку. Черт! Черт!..
«Это не то, прежнее, это просто вчера я слишком плотно поужинал, а значит, это сейчас отпустит и пройдет, можно будет перетерпеть, пересилить... Провести собеседование, а потом...» – пытался он себя успокоить, покрываясь ледяным потом. Он в мышеловке, он даже не знает, куда бежать, если станет совсем туго (да куда же туже?!) – все эти двери с электронными замками – он не откроет их без помощи сотрудников Н. Придется просить, объяснять!.. Дикая паника охватила его и тут же, на самом своем пике, атака как-то стушевалась...
«Началось! Опять началось!.. Но как же все: и врач, и травки?!» – с ужасом думал он. – «Да что там эти травки!.. Он же сразу сказал ему – выпишите мне таблетки!.. Он же чувствовал, что здесь нужны серьезные, мощные успокоительные!»
Дверь отворилась – он даже не сразу обернулся... Девушка!.. Другая, уже третья... Слава богу, это была опять секретарь, потому что ни к каким бодрым собеседованиям он в эту секунду готов не был.
– К сожалению, Виталий задерживается... У него трудные переговоры с партнерами. Могу я предложить вам чай или кофе? – учтиво проговорила она.
Все же он был не до конца раздавлен последними событиями, потому что мысль его лихорадочно
– Чай, пожалуйста!.. – еле вымолвил он, потому что во рту у него страшно пересохло. – И простите, вы не покажете, где у вас...
– Туалет? – не дожидаясь, пока он договорит, спросила она. – Пойдемте, я вам покажу...
Он пошел за ней. Все же, у него была теперь некоторая временная передышка, которой он постарается максимально воспользоваться... Он должен, должен произвести на этого Виталия максимально хорошее впечатление!.. Почему он не расспросил бабу в агентстве о том, что за человек, к которому он идет на собеседование?..
Туалет оказался совсем рядом с переговорной комнаткой и никакие двери, чтобы добраться до него, электронным ключом открывать было не нужно. Но единственная кабинка в нем была занята. Стоя перед зеркалом и чувствуя, как опять начинается очередная мощная атака, Замелькацкий глядя на свое осунувшееся, зеленое лицо, думал – мысли проносились в его голове судорожно, помимо всего: «Вот будет юмор, сейчас дверь кабинки откроется и оттуда выйдет этот самый Виталий... Какие могут быть трудные переговоры с партнерами, если мне он назначил на десять утра?!.. Получается, партнеров он пригласил на девять или даже раньше?! Неужели кто-то из бизнесменов потащится на переговоры к началу рабочего дня?!..»
Замелькацкий представил вбегающих в офис опоздавших сотрудников, секретарш, включающих компьютеры... «Вряд ли!»
Чувствуя, что больше не может терпеть и в запасе у него не больше полминуты, Замелькацкий подскочил к двери и подергал ее. Она открылась – кабинка на самом деле была пуста... Он ринулся внутрь...
Наслаждаясь, он думал, что с каждым разом атаки становятся все более и более нестерпимыми. Если на совещании Сергея Васильевича он еще как-то умудрялся терпеть, то только что, стоя перед якобы запертой дверью, он уже всерьез помышлял о раковине или мусорной корзине в углу...
Когда он вернулся в переговорную комнатку, на столе его уже дожидалась чашка чая и блюдечко с красивыми печеньицами.
Чувствуя, что хуже, чем есть ему уже не будет, он быстро сожрал все печенье, лежавшее на блюдечке, и залпом выпил уже остывший, чуть теплый чай. Как это ни странно, аппетит у него в эти минуты был отменный! Печенье было очень вкусным – с прослойкой из кисленького джема...
– Приятного аппетита! – вдруг громко произнес у него за спиной злой, недоброжелательный голос.
Замелькацкий, дожевывавший в этот момент печенье, – он неприлично набил им рот, – от неожиданности поперхнулся и закашлялся. Прикрываясь ладонью, к которой прилипали вылетавшие изо рта кусочки печенья, Замелькацкий, дико тараща глаза, обернулся.
На пороге комнатки стоял очень маленького роста, тщедушный молодой человек, которого, если бы не совсем не детские нотки в голове, вполне можно было принять за маленького мальчика – судя по тому, что Замелькацкий не слышал, как открылась дверь, тот нарочно постарался войти как можно тише и застать гостя врасплох.