Уже мертва
Шрифт:
— Merci. Все в порядке. — Я указала головой на перчатки. — Что вам удалось выяснить?
— Вот эта чистая. Следов крови нет. — Она жестом указала на перчатку Гэбби. — К обследованию второй я только приступила. Хотите поприсутствовать?
— Да, спасибо.
— Я взяла соскоб с этих коричневых пятен и обезводила его в солевом растворе.
Она взглянула на жидкость сквозь стеклянную стенку пузырька, поместила его в подставку для пробирок, взяла пипетку и нагрела ее стеклянную часть над пламенем.
— Сначала я сделаю тест на определение
Достав из холодильника малюсенькую бутылочку, она открыла ее и опустила внутрь трубку пипетки. Как кровь, всасывающаяся в комара, антисыворотка быстро побежала вверх, заполняя трубку. Франсуаз подняла ее и быстро заткнула большим пальцем.
— Кровь прекрасно знает собственные белки или антигены. Когда в нее добавляешь чужие антигены, она стремится разрушить их при помощи антител. Некоторые антитела уничтожают чужие антигены, некоторые вынуждают их сблизиться друг с другом. Это сближение называется реакцией агглютинации. Антисыворотку получают в животных, чаще всего в кроликах или курицах, путем введения в них крови животного другого вида. Кровь кролика распознает чужаков и, желая защититься, вырабатывает антитела. Если к ней добавить человеческую кровь, образуется человеческая антисыворотка, козью — козья, лошадиную — лошадиная. Когда человеческую антисыворотку смешиваешь с человеческой кровью, происходит реакция агглютинации. Взгляните. Если коричневые пятна на перчатке — следы человеческой крови, значит в пробирке, в которой я сейчас смешаю ее с антисывороткой, появится осадок.
Она взяла пузырек, набрала в другую пипетку растворенный в нем соскоб с перчатки Тэнгуэя, выдавила жидкость в чистую пробирку и добавила к ней антисыворотку.
— А сколько времени уходит на подобную процедуру? — поинтересовалась я.
— От трех до пятнадцати минут. Все зависит от интенсивности антисыворотки.
Мы подождали пять минут и рассмотрели содержимое пробирки под люкс-лампой. Никакого осадка не появилось. Прошло еще пять, десять минут. Жидкость оставалась прозрачной.
— Значит, это не человеческая кровь. Давайте проверим, может, это кровь животного, — сказала Франсуаз, направляясь к холодильнику.
— А вы можете определить, какому конкретно виду принадлежит та или иная кровь? — спросила я.
— Нет. Обычно удается установить только семейство: кошачьи, полорогие, жвачные.
Она достала из холодильника подставку с пробирками и поставила ее на стол.
На каждой тонкостенной емкости я увидела название какого-нибудь животного. Коза. Крыса. Лошадь. У меня перед глазами возникли лапы из кухни Тэнгуэя.
— Давайте попробуем собачью антисыворотку, — сказала Франсуаз.
Опять тот же результат.
— Может, беличью или крысиную? — предложила я.
Франсуаз задумалась:
— Да, пожалуй. Возьмем крысиную.
Менее чем через четыре минуты в пробирке, в которой она смешала антисыворотку с жидкостью из пузырька, выпал осадок: желтоватый сверху, прозрачный внизу, туманно-белый посредине.
— Ну
— Поможет, — ответила я. — Могу я воспользоваться вашим телефоном?
— Конечно.
Я набрала внутренний номер кабинета, расположенного на этом же этаже.
— Лакруа, — послышалось из трубки.
Я назвала свое имя и объяснила, что мне нужно.
— Конечно. Подходите через двадцать минут, я как раз освобожусь.
Я под роспись взяла перчатки, проследовала в свой кабинет и занялась проверкой и подписанием документов, скопившихся на столе. А спустя двадцать минут вернулась в отделение биологии и вошла в кабинет с табличкой: «In cendie et Explosifs». «Воспламеняющиеся и взрывчатые вещества».
В кабинете перед огромной машиной, называемой рентгеновским дифрактометром, стоял человек в лабораторном халате. Он повернулся и взглянул на меня своими добрыми, как у диснеевского оленя, глазами — с нависшими веками и загибающимися кверху ресницами.
— Bonjour, мсье Лакруа. Comment ca va?
— Bien. Bien. Принесли?
Я показала ему два полиэтиленовых пакетика.
— Давайте начнем.
Я прошла за ним в небольшую прилежащую комнату с машиной размером с фотокопировальный аппарат, двумя мониторами и принтером. На одной из стен здесь висела периодическая таблица Менделеева.
Лакруа натянул хирургические перчатки, положил пакетики для сбора вещественных доказательств на стол, извлек из каждого по перчатке, которые полчаса назад обследовала Франсуаз, и осмотрел их. Они выглядели идентично тем, которые были у него на руках.
— Перво-наперво определим основные характеристики: вес, плотность, цвет, отделку краев. — Произнося эти слова, он крутил перчатки в руках, изучая их. — Похоже, они одинаковые. Взгляните: края и на той и на другой закручиваются наверх.
Я приблизилась:
— А разве не все перчатки именно такие?
— Нет. Некоторые закручиваются внутрь. Так. Теперь выясним их состав.
Он поднес перчатку Гэбби к машине, положил ее на лоток под поднятой крышкой и нажал кнопку. Аппарат загудел, приступая к работе. В углу загорелась небольшая коробочка: белым на красном фоне высветилась надпись «Рентгеновское излучение». На панели с кнопками зажглись огоньки. Красный — рентгеновское излучение. Белый — питание. Оранжевый — крышка открыта.
Лакруа задал параметры, закрыл крышку и сел на стул перед мониторами:
— Присаживайтесь. — Он махнул рукой, указывая на второй стул.
На первом мониторе появилось изображение пустынного ландшафта: зернистые впадины и выпуклости, покрытые тут и там валунами и затенениями. На эту картинку накладывался ряд концентрических кругов. С правой стороны их пересекали две прерывающиеся в нескольких местах линии.
При помощи джойстика Лакруа сдвинул круги, поднимая их над валунами.