Ужель та самая Татьяна?
Шрифт:
О материнства стороне моральной,
Выборе имени,
пелёнках,
кормлении грудью
И какая у беременных диета,
И об анестезии эпидуральной.
Сидели и обсуждали всё это,
Будто для первой после стольких лет беседы
Лучше не могли найти предмета.
По этой линии в час пик изо дня в день
Одни и те же ездят пассажиры
И все расспрашивают; а она не может
Всем каждый день рассказывать иное:
Сегодня – двойню ждёт; а завтра – будто
Решили сохранить ребёночка, больного
уже в утробе; послезавтра – вовсе
что после оплодотворения in vitro
Дитя-феномен появиться может;
Или – что пара геев заказала
Ей малыша вынашивать примерно…
Так могут и спросить в конце концов:
«Так может, вы вообще ещё невеста?» —
И больше ей уж не уступят места.
Вот и Евгений наконец
Спросил: «А кто ж его отец?»
«Ах… это Фред».
«Его я знаю?»
«Безусловно нет», —
Поспешно возразила тут Татьяна,
Сама его вообразив весьма туманно.
И тягостная воцарилась тишина.
«Как ты изящен», – молвила она.
«Ах да… спасибо, – отвечал Евгений, —
Да я на похороны. Смена поколений:
Мой дедушка велел всем долго жить…»
В ответ Татьяна, не поняв: «Прикольно!» —
Бестактность ляпнув глупую невольно…
Тут голос из динамика сказал:
«Следующая – Лионский вокзал».
Не зная, что сказать, они сидят,
А за окном плывет роскошный сад,
Тропический [2] .
(Тут отвлекусь: одно воспоминанье —
Как я мечтала в детстве подглядеть
В окно, как прыгают мартышки
И змеи ползают средь зелени густой.)
И распахнулись двери. Остановки
Здесь объявляют до сих пор
Не только по-французски…
«Bajada el lado izquierdo».
В те годы детские, когда всё было ново,
Отца спросила я: «А это что за слово?»
2
Поезд, следующий по линии 14 парижского метро, на подъезде к Лионскому вокзалу проезжает искусственный тропический сад, видный в окно вагона.
Он объяснил мне: это для испанцев —
Вдруг выходить им на одной из этих станций?
(А мне одиннадцать, и за спиною ранец;
Я знать не знаю, кто такой испанец,
И, вовсе никаких других не зная стран,
Воображала инопланетян,
Пластичных и упругих как резина,
Проворнее мартышки и мартына,
Их мириады
толпы
массы
Рвутся в бой
Едва вагон распахивает двери – и гурьбой
Бросаются они в сад, в джунгли и в пампасы.)
Но
Их воспоминания куда серьёзней.
Взгляните вы на них! Обоим туго.
Глядят внимательно на что-то вдалеке…
Так отползают друг от друга
Креветок пара на песке.
А мысли так и бегают по кругу.
Ни та, ни та не варит голова.
Им столько хочется сказать друг другу,
Но не приходят нужные слова.
Да, так бывает, если всё прошло, забылось даже.
И только голос внутренний один нам правду скажет:
«Мы оба трусы».
«А ты куда?» – спросил Евгений.
«В Национальную библиотеку.
Я каждый день туда мотаюсь
Вот в это время. Так что можем
Мы встретиться ещё разок случайно…»
Да он же деда хоронить…
Вот дура! – осеклась Татьяна.
Но, по счастью,
Бестактности Евгений не заметил:
Он размышлял как раз, что будет делать
Назавтра в час столь ранний… «А зачем
Тебе в библиотеку?»
«Я грызу
Гранит науки. Тему доктората
Себе я выбрала и ею занимаюсь…»
«Ах вот как? И каких наук ты станешь доктор?»
«Искусствоведения. С темой, правда, скромной:
Ты ведь не слышал никогда про такого
Художника – Гюстава Кайеботта?
Нет, не трудись: его никто не знает.
Он мастер девятнадцатого века,
Считается почти импрессионистом;
На самом деле – четче прорисовка предметов,
И более классичен – он ведь был и коллекционером;
Ты мог видеть разве что самые знаменитые его работы —
Париж под ливнем, здания времен Османа,
На речке баржа или под зонтом
Мужчина с женщиной…»
«Да знаю я Кайеботта», – сказал Евгений.
«Вот это да! Ты всё на свете знаешь!»
Что ж, поневоле выдала Татьяна
Всю мелкость своей темы без обмана.
Но всё ж, стараясь сгладить впечатление,
В подробности ненужные пустилась:
Ведь в умозрительном своём труде
О силе жидкости в работах Кайеботта —
Воды проточной, иль дождя, иль речки —
Она стремилась противопоставить
Его предметную манеру – той мазне,
Какой прославились его великие собратья,
Слюнявой, вязкой и слащавой.
Говорить больше не о чем. На душе погано.
«Следующая – Библиотека имени Франсуа Миттерана».
Оба выходят из вагона. Входят на эскалатор. Бедная Татьяна
Левую ногу неловко загородила правой —
Чтоб не было видно стрелки на колготках.