Ужин с ангелами

Йон Ларисса

— О, какой весомый аргумент, — проговорила Джиллиан. — Города идиотские.

Он отнёс миску к раковине и включил воду.

— Я не понимаю, с чего ты хочешь сделать такой решительный шаг. Что на тебя нашло?

Джиллиан развернулась на стуле, чтобы говорить с Ресефом, но он стоял к ней спиной и мыл тарелку.

— На самом деле, много чего. Отчасти, я устала быть отшельником.

— Мы можем больше путешествовать. — Он повернулся к ней, его пресс и руки блестели от капель воды. На татуировке его жеребец — Завоеватель — взволнованно топал копытами, чувствуя настроение хозяина. —

Если хотела больше времени проводить в городах, надо было просто сказать мне. Давай оденемся и сходим, куда бы ты ни хотела. Мы можем оказаться там через тридцать секунд.

— Ресеф, это не то же самое. — Она опустила Дудла на пол и встала. — Мне нравится путешествовать с тобой, но я просто… хочу изменений. Можем продать это место и…

— Продать? — Ресеф закашлялся. — Ты хочешь избавиться от дома своей семьи? Дома, в котором выросла?

Она будет скучать по этому дому, только он — дом мечты родителей, а не Джиллиан.

— У меня есть много воспоминаний и фото. Это не так уж важно.

— Не важно? — Он злобно махнул рукой. — Это дом с тридцатилетней историей. Ты не можешь его просто выбросить.

— Я его не собираюсь выбрасывать. — Она подошла к нему, но он увернулся и взял бутылку пива из холодильника. — Всё, что важно переедет с нами.

— А животные? Сэмми? Завоеватель его любит.

— Я уже договорился со Стейси. Мы заберём Дудла, а она возьмёт остальных животных. Мы сможем приходить в любое время.

Он покачал головой.

— Нет.

— Ресеф…

— Нет! — Он с громким стуком поставил бутылку на островок, так и не открыв её. — Мы не переедем и это окончательно.

— Ничего не окончательно, — отрезала она. — И мне не нравится твой тон.

— Продать вещь — это окончательно, — огрызнулся он. — Ты же не выкидываешь одежду, которая стала неудобной.

— Неудобной? О чём ты? Я говорю о позитивных изменениях. Я теперь бессмертна и могу пойти на риск. Делать то, чего я боялась делать раньше. — Она сложила руки домиком. — Ресеф, давай переедем. Давай вместе отправимся в новое приключение.

— Или ты в него одна поедешь?

Она в шоке уставилась на него, не в силах понять смысл слов.

— Одна? Нет, конечно, нет. С чего ты решил?

Чертыхаясь, Ресеф тряхнул головой.

— Мне нужна минутка. Просто… дай мне немного времени.

С этими словами, он вышел из кухни и дома.

***

Ресеф не мог поверить, что заявление Джиллиан произвело эффект атомной бомбы. Как она могла захотеть бросить прежнюю жизнь? И что хуже? Лимос поддерживала Джиллиан.

— Ресеф, знаю, ты расстроен, но неужели это так важно? — Стоя на веранде гавайского пляжного домика, Лимос внимательно следила за супругом Эриком, который гулял по пляжу с их дочерью. Кейлани была вся в мать, она бегала по пляжу, собирала ракушки и не давала Эрику продыху.

— Джиллиан там выросла, — ответил он. — Это дом её родителей. Туда она переехала, желая найти безопасность после… — После того, как Мор заставил своих приспешников напасть на неё. — Как она может вот так вот отказаться от него, словно это ерунда какая-то?

Лимос повернулась к нему, солёный океанский бриз колыхал её тёмные волосы.

— Я

думаю, дело вовсе не в Джиллиан, — протянула она, стягивая волосы на затылке жёлто-лимонной резинкой, которая была у неё на запястье.

— А в чём тогда?

— Пф-ф, в тебе и твоём прошлом.

— Думаешь, я до сих пор зациклен на детстве?

— Ресеф, у тебя всегда были проблемы с этим…

О, чёрт, только не снова. Если Ресеф упоминал о нелюбви к молоку, Лимос заводила волынку: «Это связано с тем, что биологическая мать бросила тебя, даже ни разу не покормив грудью, а приёмная бросила, не закончив кормить». Он действительно ненавидел молоко и обеих матерей. Но это ничего не доказывало.

— Знаешь, что было здорово в прошлом? — Он смотрел на то, как Кейлани упала носом в песок, а затем с восторженным визгом вскочила на ноги. У его племянницы уже было отличное чувство юмора. — Никто не использовал термины «брошенный ребёнок» или «нарциссизм». Или психопат. — Он пожал плечами. — Просто заметка.

— Я серьёзно. — Лимос ткнула в него пальцем. — Для тебя почти всё одноразовое, и ты привязываешь к тому, что представляет стабильность. Не смотри на меня так, ты знаешь, что я права. — Она помахала Кейлани и обернулась к Ресефу. — Ты нашёл дом в хижине Джиллиан, и привязался к нему. Вот только не к тому ты привязался.

— Чего?

— Ах. — Лимос ударила его в плечо. — Дом не хижина и не частная собственность, тупица. Джиллиан дом. Привяжись к ней.

Как бы ни было неприятно признавать, но его сестра права. И всё же мысль о том, чтобы покинуть место, где он прожил самые счастливые годы, вызывала тошноту. Может, они смогут найти компромисс? Он взбесился прежде, чем они смогли поговорить об этом. Потому что он — тупица, как и сказала Лимос. Они могли переехать в любой город, в который Джиллиан пожелает, но собственность в Колорадо оставить, и ездить туда в отпуск или если захочется сбежать от людей. Может всё получится. От таких мыслей в груди перестало жечь.

— Спасибо, что поговорила со мной, сестрёнка. Ты как живой, дышащий Алка-Зельцер.

— О, самый милый из отвратительных комплиментов.

— Ага. Вот теперь мне нужно показать Джиллиан, каким действительно милым я могу быть. Я психанул, придурок, блин.

Лимос выгнула бровь.

— Только не говори, что это ваша первая ссора.

— Не-а, — ответил он. — Я вечно туплю. Но это была худшая из ссор. И виноват я. — Он посмотрел на Эрика. — Когда он тупит, что делает, чтобы загладить вину?

Она усмехнулась, и что-то подсказало Ресефу, что ей нравится, когда Эрику приходится заглаживать вину. Несомненно, ей нравилось превращать его жизнь в ад.

— Меняет подгузники и встаёт к Кейлани по ночам, но у вас нет ребёнка, и это не сработает. — Она задумчиво постучала себя по подбородку. — Что она всегда для тебя делает? — Она подняла руку, обрывая Ресефа на полуслове. — Я не имею в виду секс.

Он закрыл рот и подумал.

— Всё по дому, а я снаружи.

— Значит, сделай что-то по дому. Постирай, уберись, приготовь ужин. И скажи, как тебе жаль. — Ли подняла руку и пошевелила пальцами, в её кольцах отразились солнечные лучи. — И дорогие украшения никогда не помешают.