Ужин с шампанским
Шрифт:
М а р ь я Б о р и с о в н а. Я уж не говорю о том, что покойный муж уволенной секретарши, оказывается, учился вместе с твоим отцом.
Н и к и т и н. Это запрещенный прием.
М а р ь я Б о р и с о в н а. Все средства хороши, чтобы разбудить в тебе человека.
Н и к и т и н (поднимается). Спасибо. Было очень вкусно.
М а р ь я Б о р и с о в н а. Ты сильно изменился. (Всхлипывает.) Раньше ты таким не был. Черствый эгоист. Не думаешь о людях, забыл о матери. Не бываешь дома, а когда бываешь — из
Н и к и т и н. Опять глупости.
М а р ь я Б о р и с о в н а. Хорошо, что ты такой умный. А уж я… я говорю глупости. Превратилась в прислугу. Стирать тебе рубашки, ходить по магазинам я больше не в силах. А ты отказываешься от положенной тебе машины… Сам покупай продукты!
Н и к и т и н. На служебном транспорте нельзя ездить по личным делам. Нельзя возить посторонних…
М а р ь я Б о р и с о в н а. Вот и дожили! Я посторонняя!.. Скоро, стало быть, и меня погонят, как вахтера и секретаря. Их — с работы, меня — из дома. Хорошо, отец этого не слышит! Счастье, что не дожил. Да и я недолго тебя обременю. (Уходит.)
Н и к и т и н (обхватывает голову). Боже мой! Хоть кто-нибудь поймет меня?
Затемнение.
В актовом зале — С у д а р у ш к и н и М е т е л к о.
М е т е л к о. Перестань. Я этой дури твоей не одобряю.
С у д а р у ш к и н. Страшно, конечно, но что делать?
М е т е л к о. Имей в виду, я всем расскажу, что это ты.
С у д а р у ш к и н. Валяй.
М е т е л к о. Зачем тебе?
С у д а р у ш к и н. Не могу я так больше. И никто не может. Институт бурлит.
М е т е л к о. Значит, теперь самое время с Никитиным поговорить. Все ему выложить. Начистоту. Предупредить.
С у д а р у ш к и н. Он уже слушать не хочет. В каждом видит врага. Противника его методов.
Входит с о т р у д н и ц а.
С о т р у д н и ц а. Сын провалился в институт. (Прикладывает к глазам платок.) Эх, не сочувствуйте, не надо. (Уходит.)
Появляется п о ж и л о й с о т р у д н и к.
П о ж и л о й с о т р у д н и к. Что делать? Папа опять закурил — разуверился, что положат в больницу! (Машет рукой, уходит.)
Возникает м о л о д о й с о т р у д н и к.
М о л о д о й с о т р у д н и к. Эх, черт с ней, с научной деятельностью. Женюсь. И все дела. (Уходит.)
С у д а р у ш к и н. Ты видишь! Каких людей теряем! Как хочешь! Не могу больше так… Бездействовать… (Разворачивает рулон материи, берет баночку с
М е т е л к о. Как бы еще хуже не сделать.
С у д а р у ш к и н. Хуже некуда.
М е т е л к о. Я в этом не участвую. (Уходит.)
С у д а р у ш к и н. Сам обойдусь. (Встает на стул, снимает прежний лозунг и вешает новый.) Читает: «Научные работники! Шире боритесь за внедрение своих изобретений в производство!» Вот ведь, когда-то казался анахронизмом. А сегодня как актуально звучит! (Уходит.)
Затемнение.
В с е в о л о д о в у себя дома. Звонок.
Открывает дверь, впускает Н и к и т и н а.
В с е в о л о д о в. Дорогой мой! Как я рад! С волнением наблюдаю за вашими усилиями.
Н и к и т и н. Вы читали газету?
В с е в о л о д о в. Присаживайтесь.
Н и к и т и н. Но это предательство! Я ведь хотел как лучше. Я все делал для их же блага! Я старался! И так обмануть… Так посмеяться над идеей… Я не понимаю людей. Чего они хотят? Чем недовольны? Казалось бы, я создал все условия… Учреждено общество говорящих правду. Об этом столько мечтали…
В с е в о л о д о в. Еще одно утяжеляющее звено. Нагромождение. Надстройка. Не обижайтесь. Мне вспоминается цирковой аттракцион: атлет держит на плечах целую пирамиду гимнастов. Ну еще один вскочил. Ну еще один карабкается… Но не до бесконечности же… Нельзя заставить говорить правду по обязанности. Все, что было необходимо, говорилось и без вашего общества.
Н и к и т и н. Люди отвыкли от честного, искреннего общения. Я вернул им его.
В с е в о л о д о в. А сколько, несмотря на ваше общество, от вас утаивали?
Н и к и т и н. Зачем они так со мной?
В с е в о л о д о в. Я вам сочувствую. Все это сам испытал. Как лез из кожи, выбивался из сил. Ночи не спал, изобретал стимулы. Пробовали работать на энтузиазме. Какие поразительные были успехи! Все тогда будто подпрыгнули, стали выше самих себя. Но как высоко ни подпрыгнуть, все равно вернешься на землю. Вернулись и попробовали гнать к рекордам силой. Те немногие, что не были посажены, жили за счет заключенных. И это кончилось. Теперь пора заняться собственно работой. А кто знает как?
Н и к и т и н (думает). Так вы… вы специально уступили мне место?
В с е в о л о д о в. Да, я не знал, что дальше. Не мог даже вообразить. Думал, вы, молодой, энергичный, найдете выход. Сумеете. Вы попытались оживить их свободой. Я, сразу скажу, в это не верил. Ну дашь людям кучу возможностей. А зачем? При более чем скромных талантах свобода не нужна. Инициаторов у нас мало. Исполнителей большинство. А для исполнителя свобода в том, чтобы выполнять приказ. Кроме того, ему невыгодно хорошо работать. Потому что, если ничего не делать, будешь получать зарплату. А если будешь суетиться, то в придачу к зарплате получишь нервотрепку. Вы поняли меня?