Ужин вдвоём
Шрифт:
— Это конец всему! — говорит она.
— Я тебя люблю, — отвечаю я.
— Что же нам теперь делать? — говорит она.
— Не знаю, — отвечаю я. — Но я тебя люблю.
Привет, малыш
Одни зачинают своего первенца под жарким солнцем Карибского пляжа. Другие — ветреной ночью на берегу озера Онтарио. Третьи — в собственной спальне, при свечах, под ненавязчивую мелодию Барри Уайта. А мы с Иззи? У нас это случилось на севере Лондона, в дождливую ночь со вторника на среду в прошлом июне. Мы пытаемся вспомнить, как же это было, и не можем удержаться
Я, как и она, зарабатываю на жизнь публикациями в журналах и точно могу сказать: тому, что там пишут, верить не стоит. Журналисты вовсе не мудрецы, владеющие ответами на все животрепещущие вопросы. По окончании рабочего дня они становятся такими же людьми, как и все прочие. Приятные и неприятные сюрпризы, которыми так богата жизнь, точно так же застают нас врасплох (разница лишь в том, что на страницах журнала мы никогда этого не признаем). Короче говоря, сейчас мы ждем ребенка — и это для нас полная неожиданность.
Что же теперь делать?
Злюсь ли я на свою работу?
Ни капельки.
Ну, может, на Иззи?
Тоже нет.
Хотя бы на самого себя?
Ничего подобного.
Если не бояться шаблонных фраз, то я готов прыгать от радости.
Я в восторге.
Вне себя от счастья.
Лучшей новости для меня и быть не может.
Ошибка
Иззи рыдает в трубку, потому что не хочет детей… пока. Не то чтобы она вообще не любила детишек — у нас полно знакомых с детьми, и Иззи вечно воркует над их младенцами, ходит за компанию с мамашами в магазины «Ваш малыш» и вешает на холодильник фотографии симпатичных карапузов. Она и сама не против завести ребенка… только как-нибудь потом.
— Ну, может быть, года через два-три, — говорила она в двадцать восемь, когда забеременели первые наши знакомые.
— Я пока не готова, — говорила она в двадцать девять, когда это поветрие охватило всех вокруг: коллеги, подруги, кузины, соседки рожали одна за другой.
— Может быть, вообще не стоит? — говорила она в тридцать, узнав, что лучшая подруга ее детства беременна уже в четвертый раз.
Не стану лукавить: и на публике, и с глазу на глаз я ее поддерживал. «Не тот у нас образ жизни, — говорил я друзьям, когда заходила речь о детях. — Мы — и вдруг с ребенком? Вы что, издеваетесь?!» И мы с Иззи принимались наперебой прикалываться на тему своих скудных педагогических талантов. Постепенно у нас образовались излюбленные шутки, повторяемые вновь и вновь.
Она:Нет, детей нам иметь нельзя. Представляешь, что за родители из нас получатся?
Я:Вместо молочка станем поить нашего крошку «Будвайзером».
Она:Будем забывать младенца в автобусах.
Я:И в супермаркетах!
Она:Только представь: ребенок с нашими генами! Что за урод из него получится?
Я:От тебя он унаследует уши лопухами.
Она:А от тебя — ступни как у обезьяны.
Я:Нет, ты только подумай — лопоухий и с обезьяньими лапами! Бутылочку он будет хватать
Она:Еще не забывай, что мы оба близорукие. Значит, он будет не только лопоухий и с обезьяньими лапами, но еще и очкарик.
Я:Еще у тебя в детстве была астма. А у меня — аллергия на все на свете: пенициллин, пыльцу, кальмаров…
Она (глубоко вздохнув):Лопоухий очкастый астматик с обезьяньими лапами и аллергией на пенициллин, пыльцу и кальмаров?! Кошмар!
Я:Да, лучше уж совсем не жить, чем так… (Пауза.)Нам и вдвоем неплохо, верно?
Она:Да, нам и вдвоем неплохо.
Даже когда давление среды стало невыносимо и знакомые пары все мозги нам проели своей мантрой: «Ах, почему вы не заведете ребенка? Это придает жизни такой смысл… такие новые краски…» — я поддерживал Иззи. Потому что люблю ее. А она — меня. И хочу, чтобы она была счастлива, и неважно, что мы в жизни выберем. Но в глубине души я мечтал о детях. И не хотел ждать. По совести, если бы мы начали размножаться, едва познакомившись, и не останавливались, пока не поседеем и не утратим репродуктивные способности, ничего иного я бы и не желал. Но я держал свои желания при себе, чтобы на нее не давить. Рано или поздно, говорил я себе, она передумает — а пока надо набраться терпения. Я набрался терпения, и мы занимались всем, чем положено заниматься супружеской паре: обставляли кухню, красили стены, отдыхали в разных экзотических местах, — словом, изображали из себя образцовую современную семью, которой какие-то там дети на фиг не нужны. У нас, как в песне, было все — и прямо сейчас. Но, честное слово, я бы все это отдал за охапку вонючих пеленок и младенца в придачу.
Дети
— Какой возьмем? — спрашиваю я.
Четверть седьмого. Мы с Иззи стоим в огромном универмаге «Бутс» на Оксфорд-стрит и глазеем на длинный ряд коробочек, в которых я ровно ничего не смыслю. Как-то до сих пор не приходилось иметь дело с тестами на беременность. Я даже не знал, в каком отделе их искать. «Женская гигиена»? Рядом с шампунями? Или между замороженными сандвичами и холодильниками с кока-колой? По иронии судьбы, они оказались в одном ряду с контрацептивами, в отделе с саркастическим названием «Планирование семьи».
— Несколько месяцев назад, — говорит Иззи, разглядывая прилавок, — наш журнал проводил опрос читателей: какой тест лучше. Вот этот, — она указывает на темно-синюю коробочку, — и этот, — пастельно-зеленая упаковка на другом конце полки, — заняли первое место.
Я беру один и с ужасом смотрю на цену.
— Надеюсь, это опечатка?
Она смотрит мне через плечо.
— Да нет, милый. Они и вправду столько стоят.
— Везде?
— Везде.
— За такие деньги можно купить вполне приличный компакт-диск, — мрачно замечаю я.
— Ты бы, конечно, так и сделал, — улыбается Иззи. Улыбка у моей жены чудесная — от такой улыбки радуешься, что живешь на свете.
— А ты бы какой диск купил? — спрашивает она.
— «Tindersticks», «Простые удовольствия». Потрясающий альбом.
— По-моему, он у тебя уже есть.
— Верно, — отвечаю я. — Но такую вещь не жаль купить дважды.