Узник крови (в сокращении)
Шрифт:
Ник и Дэнни присоединились к потоку заключенных. Когда дошли до конца коридора, Ник сказал:
— Здесь мы с вами расстанемся. Я иду в учебную часть. А «конвейер» в противоположном направлении.
Дэнни кивнул и прошел вместе с группой заключенных до конца другого коридора, где надзиратель со списком запустил всех в большое прямоугольное помещение. Там стояло шесть столов с пластиковым покрытием и по обеим их сторонам — двадцать пластиковых стульев. Дэнни нашел свободное место.
— Лайм, — представился сидевший от него слева.
— Дэнни.
Перед каждым из них заключенные
— Их отправят в другую тюрьму, — объяснил Лайм, — где тамошние заключенные съедят их на завтрак.
Дэнни это занятие за несколько минут надоело, а к концу утра свело бы с ума, если б не Лайм, бесконечно трепавшийся обо всем — начиная с того, как выйти в примерные, и кончая тем, как не угодить в одиночку.
— Не поднимай глаза, — шепнул Лайм, как только перед ним поставили свежее ведро с пакетиками чая. Лайм выждал, чтобы заключенный с желтой повязкой на рукаве унес их пустые ведра, после чего добавил: — Если столкнешься с этим недоумком, прикинься шлангом.
— Почему? — спросил Дэнни, бросив взгляд через комнату на мужчину с худым лицом, бритой головой и татуировкой на руках.
— Его зовут Кевин Лич, — сказал Лайм. — И он очень опасен.
— Чем именно? — спросил Дэнни.
— Он застукал жену в постели со своим лучшим корешем. Вырубил их и привязал к стойкам кровати. А когда они пришли в себя, стал втыкать в них кухонный нож — каждые десять минут, начал с лодыжек и кончил сердцем. Настоящий псих. Отсюда он выйдет, только когда его вынесут ногами вперед. — Лайм помолчал. — Так что будь с ним осторожен. Он пожизненный, ему без разницы, кого резать.
— Тебе надо подстричься, — сказал Большой Эл. — Запишись к Луису.
— Какому Луису? — спросил Дэнни.
— Тюремному парикмахеру. Он за сорок минут «общения» стрижет до пяти мужиков, но к нему все хотят, тебе, может, придется ждать целый месяц. Ну, тебе торопиться некуда, так что месяц не проблема. Но если хочешь без очереди, так он берет три сигареты за нулевку и пять за полубокс. Сквайру, — добавил он, кивнув на Ника, — удовольствие обходится в десять штук, ведь он даже здесь должен смотреться офицером и джентльменом.
— Полубокс как раз по мне, — заметил Дэнни. — А чем он стрижет? Как-то не хочется подставлять голову под ножик и вилку из пластика.
— У Луиса есть все, что требуется, — ответил Ник, опустив книгу, — ножницы, машинка, даже бритва.
— Как же он их проносит? — удивился Дэнни.
— Он не проносит, — ответил Большой Эл, — тюремщик выдает их ему в начале «общения» и забирает назад перед возвращением в камеры.
— Этот Луис, он свое дело знает? — спросил Дэнни.
— До того как его застукали в парке Хампстед-Хит со спущенными штанами, он стриг
— Вам два письма, Картрайт, — сказал старший надзиратель.
Тот, что поменьше, был надписан от руки. От Бет, понял Дэнни. Второй был надпечатан на принтере.
— Ник, вы не могли бы прочесть мне письма? — тихо попросил он.
— С превеликим удовольствием, — отозвался Ник.
Дэнни передал ему письма. Первым Ник развернул письмо, написанное от руки, глянул на подпись и сообщил:
— От Бет.
Милый Дэнни! Всего неделя прошла, а я совсем по тебе истосковалась. И как только присяжные могли так страшно ошибиться? Почему мне не поверили, ведь я там была и все видела собственными глазами.
В воскресенье после обеда приду к тебе на свиданье.
Твои мама с папой чувствуют себя хорошо и передают тебе сердечный привет, моя мама тоже. Со временем и мой папа наверняка сменит гнев на милость, особенно когда ты выиграешь апелляцию.
Я так по тебе тоскую.
Люблю тебя, люблю, люблю.
До воскресенья,
Бет
Ник развернул второе письмо:
— От Алекса Редмэйна.
Дорогой Дэнни! Коротко сообщаю новости о нашей апелляции. Я заполнил и подал все нужные документы и сегодня получил из канцелярии лорда-канцлера письмо с извещением о том, что Вас внесли в список на рассмотрение. Должен однако предупредить, что процедура может занять до двух лет.
Я по-прежнему изучаю все зацепки в деле, вдруг через них откроются новые обстоятельства. Напишу снова, когда смогу сообщить что-нибудь более основательное.
Искренне Ваш, Алекс Редмэйн
Ник вложил письма в конверты и вернул Дэнни. Достал ручку и спросил:
— Не хотите продиктовать ответы?
— Нет, — решительно сказал Дэнни. — Хочу, чтоб вы научили меня читать и писать.
Спенсер Крейг начал подумывать, что поступил неразумно, решив провести ежемесячную встречу «мушкетеров» в «Данлоп армз». Он уговорил одноклубников, что это всем докажет — им нечего скрывать, но уже сожалел о своем решении.
Его не удивило, что Тоби Мортимер так и не появился: вероятно, валялся в канаве с иглой в вене. Не удивило и то, что Лоуренс Дэвенпорт уклонился от встречи под явно надуманным предлогом — ему-де надо быть на вручении каких-то наград. Пришел Джеральд Пейн, и то слава богу. Крейг вылил ему в бокал остатки шабли и распорядился:
— Еще бутылку, бармен.
— Урожая 95-го года, мистер Крейг?
— Разумеется. Для моего друга — только лучшее.
— Не стоит на меня тратиться, старина, — возразил Пейн.
Крейг не стал ему говорить, что цена бутылки не имеет значения, поскольку бармен уже решил, сколько потребует с Крейга за то, чтобы, как он выразился, «держать рот на запоре».
В храпе Большого Эла хлюпанье втягивающего воду слона сочеталось с воем корабельной сирены. Ник наловчился спать под доносящийся из соседней камеры рэп, но к храпу Большого Эла так и не сумел приспособиться.