Узник Плоти
Шрифт:
«Давай, Рафаил, вперед!»
Когда Саман пришел в себя, Рафаил был уже в трех-четырех шага от него. Саман запустил в него новый ледяной шар, но тот отскочил по касательной от оберегающего Рафаила кокона-смерча. Тогда Саман подпрыгнул на несколько метров в воздух, чем сильно изумил Рафаила, и, оказавшись у него за спиной, разорвал кокон двумя энергетическими плетями, возникшими в руках.
Воспользовавшись смятением соперника, оказавшегося без защиты, Саман двинулся в атаку врукопашную. Серия ударов снова отправила Рафаила на свидание с шершавым гранитом, но тот сразу оказался на ногах и пошел в контратаку, сам дивясь своей
Над головами сражающихся сгустились тучи, придавая моменту драматичности. Послышались отдаленные раскаты. Трудно сказать, сколько прошло времени с начала поединка, но измотанный Рафаил из последних сил продолжал наступление, переходя в оборону, затем опять атакуя. Саман, казалось, мог продолжать вечно. Но, удачно нанеся разительный удар ногой в живот Рафаила, что тот с гортанным звуком согнулся вдвое, похлопал его по вспотевшей спине и без малейшего намека на усталость и на дрожь в голосе сказал:
– Думаю, достаточно. Вот видишь, твое тело сказало мне намного больше, чем твои слова.
– И что же оно тебя сказало? – задыхаясь и повалившись от усталости на землю простонал Рафаил.
– Что это далеко не предел твоих способностей. Но ответа на главный вопрос я так и не получил. Значит, нам надо проделать кое-что еще.
Рафаил с недоверием посмотрел на Самана. Тот прочел его взгляд:
– На твоем месте я бы не стал смотреть так недоверчиво. Помни, это мне следует проявлять недоверие. И посему ты будешь подчиняться.
Эти строгие слова урезонили Рафаила и он, вставая на ноги, согласно покачал головой. Еще один раскат грома сотряс небосвод, на этот раз прямо над головой.
– Пойдем за мной.
Покинув арену, Саман свернул с тропинки, соединявшей храм и восточную окраину деревни и, взяв немного вправо, прошел по зеленой лужайке, усеянной голубыми бутонами полевых цветов, и затем, дойдя до подножия пологой горы, начал восхождение. Рафаил следовал за ним.
Так поднимались они около двадцати минут, протаптывая себе путь к цели, известной лишь одному из них. Степная местность сменилась густым лесом. Под пристальным взором встревоженных лесных обитателей (и одного небесного), путники продолжали восхождение, пока не вышли из чащи леса на широкую прогалину, которая резко обрывалась метров через двадцать, и за ней на многие-многие километры простиралась зеленая бездна – усеянные бесконечными лесами необъятные просторы округа Каунтэ – цепочки поселений Бамоа, Нритья, Гуттоу и, наконец, Долодал – обитель загадочных Болотных Жителей.
Отсюда, с высоты птичьего полета, хорошо был виден тракт, путеводной нитью соединяющий эти четыре населенных пункта. Однако ближе к Долодалу тракт заметно редел и скрывался за кронами высоких деревьев. Ну а вокруг этого обитаемого островка, как уже было упомянуто, простирались безбрежные лесные просторы, лежащие на вековых горных пиках, похожих на груди древних нимф, легенды о которых и породила эта земля. Горы и леса просматривались отсюда километров на восемьдесят. По этому зеленому настилу плыли тени облаков, неспешно, важно, вечно.
Выйдя первым на прогалину,
Саман повернулся к изгнаннику, после изнурительного сражения вынужденному преодолеть несколько километров пешком в гору. Как ни странно, Рафаил, если не считать легкой отдышки, чувствовал себя сносно. Казалось, его силы росли по мере увеличения нагрузки на его внутренние ресурсы. Хотя, возможно, это свежий разряженный воздух оказывал на него благотворное влияние!
Саман сел в позу лотоса прямо перед обрывом. Несколько камушков отделились от скалы и посыпались в низ, в пропасть. Старец жестом пригласил Рафаила занять место рядом. Тот повиновался без лишних вопросов. Кажется, Рафаил целиком и полностью доверил свою судьбу Саману, ибо ему было весьма затруднительно рассудить как о своем текущем положении, так и своем туманном будущем. Он плыл, как кораблик по бурному течению реки, преодолевая пороги и уже несколько раз едва не пойдя ко дну. Так что наставник был ему как нельзя кстати. Что до самого Самана, он еще не определился со своей ролью в отношении этого загадочного юноши, хотя, по неведомым ему самому причинам, испытывал к нему ничем не обусловленную симпатию. Наверное, поэтому он ему и помогал. Наверное, эта симпатия перевесила недоверие, и даже здравый смысл. Так или иначе, наши герои сидели на краю пропасти, созерцая земной эквивалент бесконечности. С неба начал срываться дождь.
– Каково тебе ощущать себя каплей в море океана? Песчинкой в пустыне? А атомом во Вселенной? – спросил Саман, благоговейно любуясь бесконечными просторами.
– Мне хорошо известно это чувство. Оно было одним из первых.
– Одним из первых? Что это значит?
– Одним из первых, которые я помню. Наверное, это странно звучит.
– Нет. Это звучит вполне естественно. Ибо от рождения до смерти мы не перестаем быть ничтожно малым в бесконечно большом. Но большинство людей не осознает этого. Большинство людей эгоцентричны, и тешат себя иллюзией своего величия, непроходимой твердолобости и значимости. Своей отдельности. Это хорошо, что ты чувствуешь обратное.
– Я нисколько не чувствую себя частью большого. Теперь уже нет. – Рафаил уронил голову себе на грудь. – И мне грустно от этого. Это меня подавляет.
– Грусть – это светлое чувство. Если только оно не переходит в отчаяние.
– Отчаяние! Мне кажется, и его я испытывал. Но это было раньше, хотя и совсем недавно. Как будто бы…
Саман удивленно вскинул свои длинные седые брови.
– Покажи мне человека, который ни разу в жизни не испытывал отчаяния, и я навек твой слуга! Конечно, ты испытывал отчаяние. Вопрос лишь в том, сумел ли ты с ним справиться, или оно тебя поглотило?
– Сложно сказать. Наверное, сумел.
– Отчаяние, превращая сердце в камень, тянет нас на дно. Грусть же, как утренний иней – улетучивается с первыми лучами солнца, оставляя нам влагу для дальнейшего роста.
Рафаил почти ничего не понял из этих рассуждений, но согласно кивнул.
– И, несмотря на то, что ты – песчинка в пустыне, ты все же – ее часть. А пустыня – часть тебя. Ты – капля, часть океана, и океан – часть капли, часть тебя. Ты – атом во Вселенной, а Вселенная – это часть атома. Часть тебя, друг мой. Понимаешь?