Узник (сборник)
Шрифт:
– Обвинение протестует!
– Протест отклонен! Заткнись, Чарли, говорят тебе! Раз я сказал заткнись, значит заткнись! Ну! Имеются вопросы у присяжных?
– Н-но… ваша честь, – Джереми Тышер развел руками, – присяжные не имеют оснований для того или иного решения… и мы не знаем, какие вопросы задавать…
– А не знаете, черт… извиняюсь… не знаете, так выносите вердикт, что, дескать, имеются серьезные сомнения – а я их буду вынужден истолковать в пользу ответчиков.
– Это как же? – вскочил Айвен Октри. – Что ж мы, отпустим жестянку вот так, за здорово живешь?
– Потише, Октри, мы еще с тобой поговорим, когда я буду разбираться, кто высадил витрину в салуне! Да! Все! Сядь,
– Да, ваша честь… Мы пришли к единодушному мнению, что у нас нет оснований, чтобы составить то или иное мнение…
– Суду все ясно! Поскольку в деле есть серьезные сомнения, суд постановляет слушание дела прекратить. Все! И убирайтесь отсюда поживее! А вам всем – сидеть! Первый, кто шелохнется, получит в лоб полный заряд! Вы меня знаете! Сиди, Айк! И ты, Чарли, ни с места! Ну, скоро вы там уберетесь?
– Скоро, скоро… Ваша прелестная планетка – не то место, где хочется засидеться… Пошли, Томми!
– Мистер Маккартни, надеюсь, на космодромную команду ваш запрет не распространяется?
– Давайте, давайте, мистер Бруни, чтоб через пять минут их духу здесь не было!
Когда Том уже поставил ногу на нижнюю ступеньку трапа, его хлопнул по плечу сухощавый механик из космодромной команды.
– Слушай, парень, а хорош ты был бы, если бы док полез со своим зеркальцем к тебе в рот, когда ты вытащил челюсть! Думаю, ему бы очень понравились твои предохранители…
– Док? Ну что вы… Скажем, этот дубина Октри, или прокурор – те могли бы полезть. Но доктор – это же интеллигентный человек! А вы – славный парень! Приятно узнать, что на этой планете есть порядочные люди… Минутку… Или?…
– Нет. Просто, когда я еще летал, у меня был партнер. Джим Брасс, не встречал? Погиб при вынужденной. А меня подлатали… Ладно – попадешь на Землю, передай привет Оклендскому мосту от Дона Купера. Будь!
– Счастливо, Дон!
– А скажи-ка мне, Томми, – спросил Джок, когда корабль уже ушел с орбиты, – что ты наплел такое нашему приятелю Дику Маккартни, что он все косился на «Донну»?
– Ой, Джок, ничего такого! Я ему рассказал, какие у нас позитронные противометеоритные пушки и показал, как у них откидываются защитные крышки. И еще сказал, что очень люблю, когда все по правилам.
– Ах ты старый враль! А что при посадке пушки отключаются и блокируются, ты, конечно, забыл сказать?
– Ну, он мог бы и сам сообразить. Любому ведь ясно – иначе они палили бы по всем космодромам и причалам! Так что я даже не воспользовался подпунктом «Д»…
– Ну-ну… Все равно я при случае проверю твои железные нервы. Но вот чего я не пойму: как ты до такого додумался? Честный, законопослушный, добропорядочный робот! Который очень любит, когда все по правилам!
– Ну, Джокки, я ведь не вчера со сборки. Кое-чему у людей научился. Например, что в любой игре можно выиграть, если она идет по правилам. Какие бы сволочные эти правила ни были.
– И если за соблюдением правил присматривают позитронные пушки?
– Ну почему обязательно позитронные пушки? Можно лучевые, даже пороховые…
– О-хо-хо, Томми, и когда же мы научимся обходиться без пушек…
– Может быть, когда для людей правила будут сильнее пушек?
– Для людей они и сейчас сильнее. Но не для сволочей. И пока есть сволочи, нужны пушки.
– А пока есть пушки, всегда будут сволочи, – меланхолически заметил Том.
– Так где же выход, высокоумный мой робот?
– А вот это уже вопрос не к роботу…
1985
ЧЕРНАЯ ДЫРА
«Корсет» вздрогнул и устремился (вообще-то полагалось ему именоваться «Корвет», но когда-то
Меня распластало по переборке, немного меня даже растеклось по стенкам и потолку, пятка попала в трещину (переборка прохудилась еще по дороге туда, но в космопорту не смогли найти лудильщика, который отправился к свояченице на крестины в позапрошлом году). Страшная тяжесть не исчезала, я растекался все более тонким слоем, пятку все глубже всасывало в трещину наружным вакуумом, и она начинала понемногу улетучиваться в силу сухой возгонки, из кухни выпала сковорода, обрушилась на переборку в дюйме от моей головы и раскололась. Горячая яичница шлепнулась мне на лицо, а я не мог шевельнуть рукой и, вероятно, умер бы от удушья, но в беде становишься находчивым – я высунул язык как можно дальше и слизнул яичницу с окрестной части лица и с левой ноздри. Наверное, такой горелой яичницы не числилось и в книге рекордов Гиннесса, но когда хочется дышать… Не бывать бы счастью, да несчастье помогло – яичница подкрепила мои слабеющие силы, и я начал понемногу собираться. Часть меня сползла обратно со стен и потолка, и я поторопился выбраться из щели, пока был еще распластан. Оскальзываясь на яичнице, цепляясь за скобы, я, как альпинист из пропасти, карабкался обратно к пилотскому креслу. А тяжесть все росла, время от времени из печи выпадали горящие угольки, и лишь сально-яичная маска на лице спасала меня от опасных и болезненных ожогов…
Пора была что-то делать. Я потянулся к пульту, но рука была неподъемной тяжести, и мне пришлось взвалить ее на плечо, чтобы донести до кнопки. Двигатели отключились, стало тихо, в тишине раздался звонкий удар, потом еще, я в тревоге огляделся – и горестно вздохнул: это из кухни капал на пульт соус ткемали… Тяжесть несколько уменьшилась, но совсем незначительно, и хотя тяги не было уже никакой, «Корсет» продолжал вздрагивать и оседать носом вперед, время от времени чуть заметно переступая с ноги на ногу.
Растерянность наконец-то покинула меня, и я сразу все понял. Мой «Корсет» наткнулся на черную дыру, даже на микрочерную дыру, крохотную (как первая дырочка на носке, которую замечаешь лишь когда носок уже надет, а до выхода на работу осталось четырнадцать секунд и ни секунды более, а иначе – опоздание и неумолимый робот-табельщик), крохотную и потому не внесенную ни в одну звездную лоцию, как ручеек от подтекающего восемнадцатый год пожарного гидранта не найдешь на самой подробной топографической карте… Наверное, она была не более трех сантиметров в диаметре, но и этого хватило для острого шпиля моего незадачливого кораблика. А масса у нее была, думаю, как у Луны, и лишь невероятная прочность материалов, ежедневная гимнастика и обильное белковое питание помогли «Корсету» и мне выдержать ее чудовищное тяготение. И вот теперь медленно – потому что время в черной дыре практически не течет, – но верно «Корсет» все глубже влезал носовым шпилем в микробездонную черную пропасть…