Узники ночи

Князева Ольга Игоревна

– После того, как Марк ей говорил, что не тронет ее, а потом чуть не загрыз, она вряд ли нам поверит.

– Ганс!

– А что сразу Ганс, я вообще-то истину говорю. И вообще, не так надо.

– А как, умный ты наш?
– прорычал Марк.

– Аня открой дверь, не то я ее выбью.

– Ганс ты…

– Да знаю, я идиот, но по-хорошему ее ведь оттуда не вытащишь.

– Она из-за тебя вообще дверь

не откроет, - сказала Лора, - Ань не переживай, дверь заколдована, если закрыть ее изнутри, то выломать будет сложно.

– Вот зачем ты ей это сказала, - прорычал Ганс, - моим способом она могла бы открыть дверь, мы накормили бы ее, ты горячую ванну для нее набрала.

– Воспользовавшись твоим способом, мы бы из нее заику сделали, - огрызнулась Лора.

– Надо было сразу в комнату зайти, а не стоять здесь под дверью битый час, - не унимался Ганс.

– Ань открой, нам надо поговорить.

У Марка был такой нежный, ласковый голос, что сердце защемило, но я переборола себя и отползла чуть дальше от двери.

– Я очень хочу извинится, ты себе не представляешь, как мне жаль, я не должен был… но… Умоляю прости…

– Похоже, ей твои извинения не нужны, - заметил Ганс.

– Не зли меня.

– А не то что, укусишь?
– со смехом сказал Ганс.

– Да в кого же ты такой…

– Что вы здесь делаете?
– раздался сердитый голос Филипа.

Лора от неожиданности вскрикнула, видно их отец мог быть таким бесшумным, что даже они не слышат его приближение.

– Отец, мы…

– Молчи Марк, - перебил его мужчина, - Вчера я ясно сказал, чтобы вы не подходили к ней, даже у закрытой двери не стояли. А ты Марк особенно.

– Но…

– Уходите!

– Но она там одна, - не унимался Марк.

Что за характер, вот упертый. Ему можно только позавидовать, голос его отца звучал жестко, он явно не терпел возражений, я бы и пискнуть не смогла, а Марк еще и не хочет ему повиноваться. Глупый, ему же сейчас достанется.

– Поверь, она не обрадуется, если рядом с ней будешь ты, - холодно отрезал Филип, - А сейчас лучше уходите и не злите меня.
– Вампиры печально вздохнули и повиновались, но судя по перешептыванию и тихому рычанию, Марк сопротивлялся и брат с сестрой силой утащили его от моей двери.

Когда их шаги стихли, я вздохнула с облегчением. Сразу стало спокойно, но еще я чувствовала усталость и легкое головокружение. С трудом встав на ноги я подошла к кровати и легла под теплое одеяло. Надеюсь, они сегодня больше не придут и дадут мне времени успокоиться и собраться с мыслями.

Я дотронулась до раны на шее, провела по ней пальцами. Я никогда не прощу ему этого.

* * *

Спать уже не хотелось, но вы лазить из кровати было страшно. Да и даже если я встану, мне все равно нечем будет занять себя. Что я могу сделать в полной темноте,

где не ничего, кроме шкафа, стола и стула.

Боль. Разочарование. Одиночество. Эти три чувства сейчас полностью управляли мной, угнетали. Моя жизнь казалось сплошной болью, друзей у меня всегда было мало, хотя эту парочку людей и друзьями сложно назвать, в семье вечные скандалы, отец приходит с работы злой, мама приходит с работы злая, и получается, что во всех бедах вечно виновата я.

Я всегда хотела иметь собаку, но и этого мне не позволили, у меня всегда было мало игрушек, в детстве была всего одна кукла, потому что тогда у нас были проблемы с деньгами. И сейчас, смотря на младшую сестру, я ей завидую, у нее полно друзей, игрушек и на день рожденье родители планируют подарить ей далматинца, на нее никогда не повышают голос. Ей всего десять, в отличие от меня, ей повезло и похоже удача будет сопутствовать ей и дальше.

На балконе послышался какой-то шум, сначала мне показалось, что это ветер шумит, но после разобрала, что это чей-то голос. Неужели им так сложно оставить меня в покое. Штора плотно зарывала стеклянную дверь, так что я не могла видеть кто там. Дверь, ведущая на балкон, должна быть закрыта, так что я надеюсь, что ее так же сложно открыть, как и дверь в комнату.

Мое тело все напряглось от страха, руки била мелкая дрожь. Такими темпами я скоро подорву себе психику и стану замкнутой. В балконную дверь тихо постучали, я вздрогнула и укуталась сильнее. Стук продолжался на протяжении пяти минут, а после прекратился.

– Аня, - тихий-тихий голос Марка, - Я сейчас ухожу, но оставлю тебе кое-что, ты выйди и возьми. Хорошо?
– в ответ тишина, - Когда ты выйдешь меня здесь не будет, обещаю… Хотя, наверное, мои обещания больше ничего не значат для тебя. Но я очень тебя прошу… Я не хотел делать тебе больно, честно.
– Он замолчал.

Я еще немного посидела в полном напряжении, а потом встала с кровати и сделала пару неуверенных шагов к балкону. Захотелось отодвинуть штору и посмотреть, ушел ли он на самом деле. Но когда я подошла к двери и взялась за ткань, мне вспомнились хищные красные глаза, утробно рычание, невыносимую боль в шее. Страх снова овладел мной и я отскочила от двери.

Долго, очень долго я смотрела на шторы, решаясь подходить или нет. Может так бояться глупо, но я ничего не могу с собой поделать. Казалось, шея пульсировала от боли, я обхватила коленки руками и вытерла слезы, которые незаметно побежали по щекам. Надо что-то сделать, надо решиться, не сидеть же здесь вечно. Надо. Я просто отодвину штору и посмотрю, там ли он, или он и вправду ушел.

Неуверенными шагами я подошла к шторе и резко ее открыла. Лунные свет сразу же ворвался в комнату, немного ее осветлив и успокоив меня еще больше. Здесь никого нет, я в полной безопасности.

Балкон был пуст, Марка нигде не было видно, лишь его следы на заснеженном полу отчетливо выделялись. Было видно, что он нервничал и метался по всему балкону. Мне не жаль его, ни капельки, пусть теперь мучается.

На полу, у самой двери лежал поднос, с дымящимся супом, и это не смотря на мороз и то, что суп парень принес довольно давно. Не перестою удивляться этому месту. Так же здесь лежал нарезанный хлеб яйца, салат и чай. А еще небольшая длинная коробочка из серого картона, или бумаги. Не уже ли опять какой-то подарок притащил и думает, что его это оправдает.