Узники острова надежды
Шрифт:
Доминик был другим. Он рано понял, что жизнь слишком коротка, чтобы проводить ее в стрессах и постоянном ожидании того, что может вообще никогда не произойти. К тому же кто-то должен был защищать старших Стилов от нервного срыва. В то время как с Таггертом все уже было ясно, Гейб еще не безнадежен.
Доминику казалось, что его старшему брату время от времени нужно просто напоминать о том, что конца света не произойдет, если он иногда будет развлекаться. И если он не станет мешать развлекаться другим, подумал он, усаживаясь в дорогое кожаное кресло.
– Значит, все заняты, – сказал
Гейб нахмурился.
– Ты еще не до конца поправился. После той перестрелки прошло всего два месяца.
– Я отлично себя чувствую. Благодаря физиотерапии и времени, проведенному в Форт-Карсон, я в хорошей форме. По крайней мере, в лучшей, чем некоторые, кто протирает штаны, сидя за письменным столом.
Гейб стоически перенес оскорбление.
– Забудь об этом.
Доминика раздражал покровительственный тон брата. Приходилось постоянно напоминать себе, что он уже не дерзкий подросток, который вынужден слушаться старших.
Пускай его брат основал «Стал секьюрити» и сделал все, чтобы его детище снискало репутацию первоклассной организации, которая берется за все, начиная с розыска пропавших людей и заканчивая тайными политическими расследованиями. Но и Доминик не стоял в стороне – вместе с Гейбом, Таггертом и еще двумя из девяти братьев он сделал многое для повышения престижа их компании и был полноправным партнером.
Раз так, значит, нравится это Гейбу или нет, у него есть право голоса.
– Не думаю, что я хотел бы забыть об этом, – невозмутимо сказал он.
Гейб медленно отложил ручку. Подняв голову, встретился взглядом с Домиником.
– Дай угадаю. Ты не собираешься упускать это дело, не так ли?
Доминик ухмыльнулся.
– Даже не надейся. Итак, я внимательно тебя слушаю.
В течение нескольких долгих секунд Гейб пристально смотрел на него, затем наигранно вздохнул.
– Черт побери, ты всегда был очень упрям. – Он взял из стопки бумаг, лежавшей слева от него, верхнюю папку и открыл ее. – Клиентку зовут Эбигейл Соммерс. Однажды я уже оказывал ей услугу. Она урожденная Энсон – из тех Энсонов, что владеют «Энсон майнинг груп». В течение многих лет она в одиночку поднимала семейный бизнес. За это время пережила четырех мужей и обоих детей. Согласно сообщению, оставленному на автоответчике, ее единственную внучку арестовали в Сан-Тимотео. Это островное государство…
– …в южной части Карибского моря. Вот уже двенадцать лет им управляет коррумпированный генерал Маноло Кондеста, который настаивает на том, чтобы его звали Эль Президенте. – Доминик укоризненно посмотрел на брата. – Гейб, вообще-то последние несколько лет я жил Лондоне, а не на Луне. Я наслышан об этой банановой республике и не нуждаюсь в уроке географии.
Твердый рот Гейба дернулся.
– Понял. Прости.
Доминик пожал плечами.
– Итак, в чем обвиняется ее внучка?
Брат заглянул в папку, но Доминик знал, что вся информация уже хранится в энциклопедической памяти Гейба.
– В бунтарстве, нападении на полицейского, сопротивлении аресту.
Доминик понимающе кивнул. Старая история: избалованное чадо из богатой семьи приезжает в чужую страну, напивается и совершает что-то оскорбляющее
– Я удивлен, что в прессе об этом не было ни слова. Обычно журналисты любят такое.
Гейб кивнул:
– Это верно, но Кондеста контролирует любую информацию, исходящую из Сан-Тимотео. К тому же, как сообщалось в какой-то бульварной газетенке, Эбигейл рьяно защищает свою частную жизнь. Все, кто работает на нее, подписывают договор о неразглашении.
– Но я слышал, что Эль Президенте отпускает людей за энную сумму денег. Учитывая то, что миссис Соммерс очень богата, у нее должны быть связи в правительственных кругах.
– Официально у правительства США нет связей с Сан-Тимотео, поскольку там процветает терроризм. Неофициально оно и так уже сделало все возможное. Проблема заключается в том, что Кондеста постоянно увеличивает сумму залога. Эбигейл сказала, что он дважды назначал цену и она дважды соглашалась заплатить ее. А он оба раза передумывал за несколько часов до обмена и требовал больше. Сейчас эта сумма достигла миллиона долларов, и, видимо, это еще не предел. Тем временем ее внучка уже четыре недели находится в тюрьме.
– Итак, чего хочет от нас клиентка? Чтобы мы еще раз переговорили с Кондестой или вызволили ее силой?
– Я не знаю. Миссис Соммерс лишь сообщила, что так больше продолжаться не может и нужно что-то делать.
– Она права, и я буду тем, кто этим займется.
– Нет. – Гейб захлопнул папку с таким видом, будто все уже решено.
– Да! – с вызовом заявил Доминик, поднимаясь из кресла. – Мне не нужна нянька, Гейб. Чем торчать здесь еще целую неделю и ничего не делать, я лучше сам отправлюсь в эту страну третьего мира.
– Но Доминик…
– Кончай, братец. Ты опекал нас после смерти мамы, но сейчас мы уже большие мальчики и сами можем о себе позаботиться. Кроме того, – он иронически улыбнулся, – ты мне не хозяин. Я отправляюсь в Сан-Тимотео, и точка. – Доминик встал и, взяв со стола папку, добавил: – Мне нужно кое-что прочитать, так что можешь возвращаться к своей бумажной работе. Но мы еще увидимся с тобой и миссис Соммерс в конференц-зале, – он посмотрел на часы, – через час. Не опаздывай.
На секунду зеленые глаза Гэбриела угрожающе сузились, но он лишь презрительно фыркнул в ответ.
Смеясь, Доминик направился к двери.
Эбигейл Энсон Соммерс была совсем не похожа на чью-либо бабушку. Высокая и стройная, с тонкими чертами лица и безукоризненной осанкой, она напоминала царственную особу. После формальных приветствий женщина перешла прямо к делу.
– Ваш брат сказал, что вы имели отношение к происшествию с Гробейн, о котором писали все газеты, – резко обратилась она к Доминику.
– Да, некоторое, – холодно ответил тот, поймав ее пронзительный взгляд.
Доминик не собирался обсуждать с ней свою работу. Дело было не только в нежелании нарушать конфиденциальность. В отличие от прессы и общественности, он не считал героическим поступком то, что получил пулю, предназначенную его клиентке. Он допустил оплошность, и ему повезло, что преступник оказался паршивым стрелком. Доминика до сих пор прошибал холодный пот при мысли о том, что Каролина Гробейн была на волоске от смерти.