Узоры на коже

Манило Лина

— Очень рад видеть вас здесь, — кивает мне Викинг, а я замечаю, какого необычного цвета его глаза: серые, будто тучи перед грозой.

Протягиваю ему руку, он пожимает её, что чуть кости не ломает, и прямо в душу мне смотрит. Волевой мужик — наверное, именно такой Асе и нужен.

— Экскурсия, значит? — спрашиваю, пока мужчины отошли в сторону и увлечены беседой о только им понятной ерунде.

— Ну, а почему бы и нет? — Ася фыркает, а потом тихо смеётся. — Я танцевала, а он подошёл… В общем, ничего не знаю, что-то произошло.

— Ясно, —

киваю, а Ася шикает на меня. Вижу: она растеряна, но в глазах странное выражение застыло. Думаю, она и правда решила кардинально изменить свою жизнь, и это радует меня.

Краем глаза слежу за Викингом и понимаю, что он мне нравится: от него веет энергией спокойствия, уверенности в себе. С таким мужчиной Ася будет как за каменной стеной, и уж точно будет избавлена от истерик и припадков. Хотя, конечно, в его возрасте он вполне вероятно имеет шлейф богатого прошлого, но это, в сущности, совсем не мои проблемы — со своей бы жизнью разобраться.

Когда мы прощаемся с Викингом, а Ася остаётся с ним, идём в зал. Молчу, обдумывая увиденное.

— Поля, он правда хороший мужик. Да и люди взрослые, разберутся, — говорит Брэйн, лучше других понимая моё состояние.

— Это хорошо, что хороший. Или плохо, потому что у Аси всё так непросто сейчас… Саша её. Он же истерить будет, психовать, развод не даст. Ты его плохо знаешь.

Брэйн останавливается, фиксирует пальцами мой подбородок и поднимает его.

— Поля, выбрось всё из головы. Уверен, что Ася умеет сама думать, с кем ей быть. А ты расслабься и просто отдохни, пусть сама разбирается. Хорошо?

— Постараюсь.

— Ты и так из-за неё уже выгребла три ведра помоев. — Целует меня в макушку, и я ныряю в спасительное тепло его объятий. С ним рядом так хорошо, и нет тревог, когда к груди прижимает и по спине медленно гладит.

— Слушай, раз Ася пристроена в надёжные руки, то нет причин оставаться здесь, — говорит, когда входим в шумный зал. Кажется, народу стало ещё больше. — Поехали?

— Хорошо, сумку только заберу и поедем.

Брэйн кивает, и мы идём к столику. Но по мере приближения чувствую, как что-то внутри хрустит и ломается на части. Нет, это просто невероятно. Какой-то дурной сон, не иначе.

— Мать твою, я убью Роджера, — шипит Брэйн. — Что он творит?

— Паша, знаешь… Если этим вечером в баре прольётся кровь, ты не удивляйся.

— Поля, дыши глубже, — просит Брэйн. — Помни, о чём недавно говорили.

Это уже даже не ревность. Это водевиль затянувшийся.

— О, вернулись. — Роджер поднимается на ноги и делает шаг в нашу сторону. Потом понижает голос, чтобы его могли слышать только мы, хотя в таком шуме можно не стараться: — Где вы ходите, когда тут такие дела творятся?!

Брэйн кидает на меня быстрый взгляд, а уголки припухших губ подрагивают.

— Ася с Викингом ушла, — ухмыляется Роджер, поглаживая бороду. — Брэйн, представляешь: наш нордический

друг до кого-то снизошёл!

— Родж, зубы мне не заговаривай! — Брэйн указывает подбородком в сторону столика. — Она тут, что делает?

Кидаю взгляд на Машу, которая болтает тонкой трубочкой в высоком бокале с ярко-зелёным коктейлем. Она смотрит по сторонам и кажется вполне спокойной. Чего не сказать обо мне. Вцепиться бы ей в косичку, да объяснить популярно, куда ей необходимо сходить и откуда не высовываться. Рука Брэйна на моей талии успокаивает, но в последние дни столько всего накопилось, что, кажется, лопну, если не выпущу пар. Но драться?

— Когда Ася ушла с Викингом, припёрлась эта Маша, сказала, что все её одокурсники напились, разъехались, пошли трахаться и ещё к каким-то чертям провалились, потому она посидит здесь.

Роджер раздражён, даже глаз немного дёргается, зато Маша спокойна как слон.

— Вот холера. — Брэйн сжимает пальцами переносицу. — Это всё тётя Зина виновата.

— Твоя инициативная соседка отжигает, — усмехается Роджер. — Что с Марусей этой делать? Уже предлагал домой подвезти, но она…

— …панически боится мотоциклов, — заканчивает Брэйн.

— Так, надоело. — Решаюсь и направляюсь к столику.

Плюхаюсь на стул рядом с Машей и улыбаюсь во все тридцать два, а Маша вздрагивает, а на щеках расцветают алые пятна румянца.

— Здрасьти, — выдавливает и сжимает дрожащими пальцами стакан с коктейлем.

— Привет, — киваю и наклоняюсь к ней близко-близко. В нос ударяет аромат жасмина. — Я вот чего сказать хотела. Не знаю, кто ты такая, но если не хочешь, чтобы я твой скальп у себя на стенке повесила в красивой рамочке, а из зубов ожерелье сделала, то постарайся на глаза мне не попадаться. Договорились?

Веду себя как загаражная гопница, людям угрожаю, но уж очень эта Маша раздражает. Какая-то она мутная, хоть и овечкой прикидывается. Вон, кофточка с воротом до подбородка, юбка ниже колен, а в глазах мелькает хищный огонёк, который быстро гаснет, но меня не проведёшь. Я всё видела.

— Я постараюсь, — отвечает ровным голосом и поднимается на ноги. Неловко поворачивается и задевает рукой стакан, и напиток разливается на пол. Резко отскакиваю, чтобы не вымазаться в тёмно-зелёной бодяге. — До свидания.

Обходит столик, прижимая к себе сумку, подходит к Паше и что-то шепчет ему на ухо. Да твою ж мать!

— Что она сказала тебе? — спрашиваю, когда Маша скрывается с глаз, а Брэйн подходит ко мне и садится рядом.

— Не бери в голову, ну её, — отмахивается, растирая ладонями лицо. — Удачи в жизни пожелала и попрощалась.

— Дура какая-то, — бурчу себе под нос и, приподнявшись, целую Брэйна в небритый подбородок. — Я ей скальп сорвать пообещала и зубы выбить.

Брэйн смотрит на меня несколько секунд, понять пытается, не шучу ли я, а потом громко смеётся, запрокинув голову.