Узурпатор ниоткуда
Шрифт:
В другом ящике, я увидел частично разобранный и аккуратно уложенный ручной пулемет системы Калашникова. И к тому же не один. Да, похоже, здесь действительно целый склад игрушек. Для взрослых. И при этом, черт возьми, для очень взрослых людей…
Вместе с оружием здесь лежала непонятного назначения полуметровая палка из очень плотного и тяжелого дерева, украшенная странными веревочками, с которых сыпалась труха, и инкрустированная блестящими камешками, наверное, самоцветами. С одной стороны палку венчало бронзовое кольцо с перекрестьем, удивительно похожее на классический кельтский крест, с другой — торчал бронзовый же шип длиной сантиметров пятнадцать. В своем основании оно имело четыре грани, каждая примерно по сантиметру с небольшим. Что это? На боевое оружие как-то не слишком похоже. Метать — неудобно,
Вот только интересно — это каким же образом грузины смогли подсунуть мне для проверки ящик с правильным вином? Единственно возможный ответ был таким — прежде чем заняться торговлей старым советским оружием, кавказские разбойники долго практиковались в известной игре в наперсток. «Угадай, дорогой, под какой каской граната?»
Я долго — минут пять — думал, есть ли смысл немного облегчить ящики, за которые не так давно сам нес материальную ответственность. Наконец решился взять несколько брикетов пластиковой взрывчатки (не будучи абсолютно уверенным, что это именно она), забрал два автомата, одну винтовку системы Драгунова и один пулемет. Долго разгребал ящики в поисках патронов, и поиски в конце концов увенчались успехом — четыре цинковых коробки с патронами калибра 7,62 скоро тоже оказались в багажнике. Прихватил и странный жезл — на всякий пожарный.
В любом случае, думал я, закрывая багажник, если попадусь в лапы местным боевикам, мне будет почти стопроцентный каюк. Причем без разницы, с ворованным оружием или без. А если повезет выбраться к цивилизации, то я всегда успею избавиться от лишних килограммов металла и пластика… Должен успеть. Зато в случае чего, я вполне готов объявить войну небольшому отряду каких-нибудь недоумков.
Приглашающе помахав Жаконе, я включил первую передачу и осторожно углубился в лес, двигаясь по едва заметной просеке со скоростью пешего туриста, сытого и здорового.
Дорога оказалась на удивление выматывающей. Увидев знакомый силуэт бульдозера, я остановил машину — не чувствовал больше сил вести ее по заросшей, кочковатой просеке. В глазах было темно, мутило страшно. Сколько еще ехать — пес знает.
Жаконя словно чувствовал мое состояние — он лопотал что-то ободряющее, даже погладил меня по плечу — наши, мол, не сдаются… И верно, чего уж тут сдаваться — я ведь на колесах, и с неплохим запасом горючего. И на ночевку есть где расположиться — в знакомой кабине, естественно. Беда только, что жрать нечего, но при мысли о еде и так становится плохо, так что ничего страшного. И вообще, некоторые врачи рекомендуют голодать при высокой температуре — по моим прикидкам, градусов тридцать восемь как минимум я имел, и к ночи были все основания ожидать подъема.
Несмотря на протесты Жакони, в кабину трелевочного трактора я влез в одиночестве. Дружба-дружбой, а ночлег врозь. Кто ее знает, эту обезьяну — вроде добрая и отзывчивая, а вдруг что в башке щелкнет? Или помру я ночью — так что же: и мартышке помирать? Вдруг она не сможет открыть кабину изнутри?..
Но увидеть новый день мне довелось, а это значило как минимум то, что ночью я не умер. Состояние, правда, было не хуже и не лучше, чем обычно, но, по крайней мере, озноб отступил, значит, температура приблизилась к нормальной.
Скрипя зубами от боли в ногах, я вывалился из кабины и некоторое время просто стоял, прислонившись к борту машины — здорово же я притомился во время сна, раз отдых потребовался! А ведь еще машину заводить…
Вспомнил, и опять стало плохо. Захотелось пить, но воду глотать было по-прежнему тяжело. Хорошо, хоть пока зубы не стучат о горлышко… Жаконя неприветливо скалился, глядя на меня — наверное, затаил обиду, что я не взял его с собой в кабину на ночь.
Именно с запуска двигателя я и начал новый день в Африке. Боялся, что если займусь еще чем-нибудь, то подрастеряю последние силы. К счастью, ручку пришлось проворачивать всего дважды, так что я уже стал почти искренне верующим. Осталось заняться «еще чем-нибудь». Я собрал свой скарб, состоящий из пары драгоценных фляжек с водой, бинокля, ножа, небольшого запаса патронов… Позаботился о запасе горючего для гелендвагена — его двигатель оказался довольно прожорливым созданием. Наполнил под завязку оба
Жаконя смирно сидел на переднем сиденье, лишь иногда на что-то показывая пальцем и комментируя. По сторонам я не смотрел — дорога все равно была та еще, и мне приходилось внимательно глядеть, чтобы не ухнуть в какую-нибудь особенно глубокую яму, а трава, также как и листва деревьев с кустарниками сливалась в тошнотворные зеленые полосы по всем четырем сторонам от меня. Словом, я не обращал внимания на жесты шимпанзе. Пока что он не сильно волновался, да и меня не сильно беспокоил.
Спидометр машины был отградуирован на привычные километры в час, а не мили. Он работал, и стрелка дрожала около тридцати, а порой и сорока. Счетчик километража тоже работал. Между аэродромом и стоянкой брошенной техники оказалось тридцать шесть километров, а от нее я за день отмахал почти двести в сторону запада. Но с каждым километром силы падали, иногда руки просто сваливались с баранки, а нога то и дело сама по себе теряла педаль газа. В глазах темнело, падающее к горизонту солнце слепило все сильнее. Я уже почти не следил за дорогой, и тем более мне было не до поведения обезьяны, потому я не сразу понял, кто и почему дергает меня за рукав.
Я сбросил газ. Жаконя пищал и гугукал, указывая пальцем немного назад — не иначе, я только что проскочил что-то важное. Что? Может, указатель какой?
Я дал задний ход — разворачиваться сил не было. «Мерседес», глухо урча, откатился метров на пятьдесят в обратном направлении, и я не сразу поверил своим глазам, когда увидел по левую сторону дороги этот «указатель».
На столицу Нигерии опускался вечер, когда египетский самолет совершил мягкую посадку в аэропорту Лагоса. Я сумел хорошо выспаться во время полета, который прошел очень спокойно и гладко, а потому был настроен благодушно. Даже пограничный контроль я принялся проходить с улыбкой. Симпатичная иссиня-черная нигерийка (не пора ли мне возвращаться домой?) тоже мило улыбалась. Она взяла мой паспорт и принялась задавать стандартные вопросы. «Ваша фамилия, сэр? Ваше имя, второе имя, если есть, сэр? Вы откуда прибыли, сэр? Цель вашего прибытия, сэр? Вас кто-то встречает, сэр? Что вы мне дадите, сэр?»
Был прекрасный вечер. Жара уже спала, в помещении аэропорта царила приятная прохлада, доносимая кондиционерами и распространяемая вентиляторами. От чиновницы пахло недорогими, но приятными духами, она белозубо улыбалась, как и все вокруг. Улыбаясь, я стал выяснять, что, собственно, нужно давать и зачем. Женщина улыбнулась еще благожелательнее и принялась повторять свои вопросы с самого начала. «Ваша фамилия, сэр? Ваше имя, второе имя, если есть, сэр? Вы откуда прибыли, сэр? Цель вашего прибытия, сэр? Что вы мне дадите, сэр?»
Я по-прежнему ничего не понимал. Чиновница уже не улыбалась. Она более пристально стала изучать мой паспорт и начала задавать менее приятные вопросы, касающиеся виз и печатей, которые ставили паспортные разбойники в многочисленных аэропортах.
«Кто ставил визу, сэр? А почему там? А почему не здесь? А где ваш контракт, сэр, если у вас деловая поездка? А кто вас встречает, сэр?»
Очередь недовольно загудела. Чиновница захлопнула мой паспорт и нажала какую-то кнопку. Моментально появился мрачный верзила-сержант в форме цвета кофе с молоком. Проклятье! Девушка вымогала у меня элементарную взятку, видимо, не слишком большую, надо было дать гринов двадцать, но я опоздал. Верзила препроводил меня в душную комнатку без окон, где уже сидел еще один полицейский, играющий на допотопном компьютере в знакомую до боли игру — первый «Квейк». Сержант занудным голосом начал повторять ритуальную песню.