Узы тьмы
Шрифт:
Клео отбросила эту мысль. Если бы она о таком задумывалась, то проплакала бы большую часть жизни. Несчастья случаются. Если она позволит себе копаться в них, то просто сойдет с ума, а так не годится.
— Ну что ж, вы меня успокоили, — сказал Себастьян, встав и вернув ей корзинку.
— Что меня держали здесь взаперти?
— Что вы не дитя.
Без сомнения, Себастьян говорил о ее фигуре. Так как повязка скрывала большую часть лица, угадать возраст Клео не представлялось возможным, а тело было не особо развитым. К тому же отцу нравилось наряжать ее в пышные
— Значит… вы не спросили о моем возрасте, — проговорила Клео. — Да и вообще не особо обо мне не расспрашивали. Не интересовались, красива ли я?
— Не интересовался.
Такой ответ можно было истолковать двумя способами: либо ему плевать, либо это не имело никакого значения, потому что ситуацию уже не изменить. Вероятно, и то, и другое.
— Я же говорил, что разозлился. Думал, что мне не оставили выбора и придется жениться на незнакомке. — Себастьян медленно выдохнул. — И я знал вашего отца. Особо… ни на что не надеялся.
— Вы ожидали громадного тролля с большим носом, густыми черными бровями и пронзительными, слегка косящими глазами?
— Вы уверены, что ничего не видите? Описание весьма похоже на вашего отца.
— Я знаю его лицо. Только его и помню, — призналась Клео.
— Ваш отец частенько весьма неприятен. Я не представлял, что у него может быть… такая дочь, — протянул он.
— О чем это вы?
— Вы совершенно не похожи на отца.
Клео снова не спеша двинулась дальше. Себастьян, ее жених, присоединился к ней. Как странно думать о нем, как о женихе. Все казалось таким нереальным.
— Вы считаете, что я красива? — спросила она, повернув к нему голову.
Повисло напряженное молчание. Ей начинали нравиться его красноречивые паузы.
— Вы… в своем роде очаровательны.
Клео расхохоталась.
— Кажется, вы никогда не ухаживали за девушкой.
— Нет. От меня не требовали ухаживаний, — немного холодно и тускло ответил Себастьян. — Я мог бы сказать, что вы прекраснейшее создание на свете, но это ничего бы не значило. Я уже встречал красавиц прежде и считал их самыми уродливыми чудовищами в мире.
Как странно он выражается — «не требовали ухаживаний»…
По коже пробежал холодок.
— Простите.
— За что вы извиняетесь? — спросил он уже не так мрачно.
— У вас грустный голос, а мне не нравится, когда окружающие грустят. В мире и так достаточно печали.
— Мне не грустно, мисс Синклер, я зол, — прошептал он. — Очень зол, и это меня пугает. Иногда мне кажется, что ярость поглотит меня заживо.
Платье Клео зашуршало по траве.
— Вам не нужно себя бояться, Бастьен.
— Бастьен?
Она спрятала улыбку.
— Мне нравится такое сокращение. Давайте отбросим формальности. Я знаю, что спешу, ведь мы только познакомились, но отец все равно отдает меня за вас замуж. И вы милый, я могу вам доверять.
— Мисс Синклер…
— Нет-нет, я уверена. — Клео намеренно
— Но вы меня совсем не знаете. Я совершил… многое, чего бы стоило стыдиться. На самом деле, мне совершенно нечем гордиться.
Она замешкалась. Бастьен, судя по ее способностям, совершенно нормальный. Клео прежде не ошибалась.
— А вы намеренно совершили те поступки?
— Нет.
— Тогда зачем вы их совершили?
— Мисс Синклер, не…
— Я никому не скажу, я умею хранить секреты.
Пару минут они шли в молчании.
— Моя мать Моргана — чародейка. Много лет назад ее обидели, и она поклялась отомстить всем виновным. Я… я…
— Она заставляет вас совершать жестокие поступки? Почему вы не отказались?
— Не могу. Выбора нет. — Его тон помрачнел. — Когда она чего-то хочет, то ее почти ничего не остановит. Она находит способ заставить человека.
Клео все равно не очень понимала.
— Она угрожает вашим близким?
Бастьен горько усмехнулся.
— Иногда. На мое двенадцатилетие она дала мне Рабский Ошейник. Предложила надеть его, уверяя, что это замечательный подарок. И я послушался.
Клео резко втянула воздух. Она лишь слышала о подобном ошейнике, что причиняет носителю невероятную боль и отдает его во власть обладателю парного кольца. Ее затошнило. Двенадцать… Всего в двенадцать лет. Мальчика предала собственная мать. Клео не знала, что сказать.
— Но это запрещено.
— Вы не знаете мою мать, она опасается моих способностей. — Бастьен снова усмехнулся. Звук был полон ненависти и жажды крови. Клео стало не по себе. — И не напрасно. Как только представится возможность, всего одна, я прикончу ее на месте. И кто я после этого? Вы по-прежнему считаете меня хорошим? — Мрачность его голоса едва не вызвала пророческий транс. — Лучше бы нам вообще не знакомиться.
— Возможно.
Клео задумалась. Она никак не могла воспринять Себастьяна в качестве злодея. Клео встречалась со злодеями прежде, они причиняли ей боль и требовали видений. И с теми, у кого руки в крови, встречалась. Он совершенно на них не походил. И у нее возникло легкое предчувствие, что Себастьян находится на краю пропасти. Один шаг в неверном направлении, и он упадет во тьму и тени и никогда не выберется. Но если отступит на шаг, его можно спасти. А если можно, Клео поклялась себе от всего сердца, что обязательно спасет новоиспеченного жениха.
— А если бы был выбор, вы бы совершили те поступки?
— Нет.
— Значит, не вам отвечать за свои действия, — просто сказала она. — Если у вас не было выбора, вина лежит на вашей матери. Вы не должны казнить себя за ее проступки. Вы инструмент в ее руках, Бастьен. Я… я понимаю, каково это. Мой отец использовал много моих видений себе на пользу, и я знаю: кое-какие пророчества воплотились лишь потому, что я ему о них сказала. Но по правде, я не могу остановить предсказания. Они накатывают на меня, независимо от попыток отгородиться. А отец сам решает, как распорядиться полученной информацией. Я тут ни при чем. И не стану брать на себя эти проблемы.