В 2
Шрифт:
Навык Рукопашного боя повышен до девятого уровня.
Навык Атлетики повышен до девятого уровня.
Навык Акробатики повышен до шестого уровня.
Навык Блокировки повышен до четвертого уровня.
Навык Сопротивления повышен до третьего уровня.
Навык Бездоспешного боя повышен до шестого уровня.
Навык Средней брони повышен
Навык Иллюзий повышен до девятого уровня.
Теперь всего каких-то четыре навыка и я подниму уровень. Вот только в гробу я видел такую ускоренную прокачку. Я не только выглядел, как окровавленный бифштекс, но и чувствовал себя соответственно. Система состязания бережно подкачивала меня хитпоинтами Охотника, а после он аккуратно долечивал. Вот только потом все начиналось снова.
Я покряхтел, перекатываясь на отбитый бок и увидел перед собой Лаптя. Точнее сначала почувствовал невероятную вонь. И источник этого экологического бедствия обнаружил почти сразу. От содержимого кружки, что держал в руках домовой, смердило похлеще, чем от помойки. Как искусный парфюмер Лапоть собрал всю возможную мерзость в одном букете. Маэстро, что и говорить. Но больше всего удивила неадекватная напористость моего иждивенца. Он вытянул кружку и тоном сиделки при безнадежном больном произнес.
– Пей.
– Еще чего! Решил себе нового хозяина найти, а от старого избавиться?
– Пей! Легче станет.
– Я за менее радикальные способы чистки организма.
– Пей!
Я осторожно взял кружку, стараясь лишний раз не нюхать, и торопливо сделал небольшой глоток. Горько и противно. Напоминало молоко, полученное от коровы, по недогляду объевшейся полыни. Хотел вернуть травяное варево обратно, но домовой чуть ли ненасильно заставил допить. После чего кружка все-таки перекочевала вновь к Лаптю.
Я откинулся назад и прикрыл веки. Состояние было так себе. Не вырвало и уже неплохо. Глаза слипались и сквозь дрему я услышал голос Лаптя.
– Из того, что было сделал. Чергоры, конечно, не нашлось. Тогда бы сразу подействовало…
Я не понял, сколько так провалялся. Проснулся внезапно, точно из воды вынырнул. Резко сел, огляделся, не сразу осознавая, где нахожусь. И только потом дошло, что чудовищная ломота в теле пропала. Хотя нет, совсем от ощущения полного избиения отделаться не удалось. Но теперь казалось, будто случилось оно несколько дней назад. Вытащил телефон – смел кучу уведомлений о пропущенных и непрочитанных – всего пара часов прошло.
– Лапоть! – позвал я, поднимаясь и разминая суставы.
– О, очнулся хозяин, – материализовался передо мной домовой.
– Ты что мне дал?
– Отварчик небольшой. Семейный рецепт, меня бабка научила. Не помогло разве?
– Да помогло. Просто… Сможешь еще такое сделать? Штук десять, – в моей голове родился коварный план по обогащению.
– Ежели тебе нужда будет, сделаю, конечно. Вот как сегодня.
– А про запас?
– Под монастырь меня подвести хочешь? Нельзя мне. Не дай бог Стражи прознают. Всех собак спустят. Это Ищущим можно алхимией заниматься, травничеством, торговлей. А домовым ни-ни.
– Ну вот ведь, – чуть не сплюнул на пол
– Почему ж нельзя? Ты закупи травок всяких для зелья, а когда нужда застанет, я тебе отварчик сделаю. Погоди, напишу сейчас.
Он исчез и почти тут же появился, протягивая мне исписанный листок. Я перевернул – ну конечно, взял самую бесполезную из вещей, счет за газ. Пробежал глазами по списку ингредиентов: «воронецъ четырехлистный, песобой осеннiй или безвременный цвть, дурмань обыкновенный, чргора, ломоносъ прямой, жабникъ дкiй, вехъ».
– Лапоть, прости великодушно, ломонос должен быть исключительно прямой или можно взять обычный?
– Прямой, конечно. Иначе эффект совершенно другой будет.
– Еще вопрос. А ты когда грамоте-то обучался?
– Как родители со своими хозяевами в город переехали с деревни, так и натаскали меня читать, писать. Те люди торговцами были, вот только ярмарка образовалась, так сразу сюда. У Макариева монастыря мы тогда жили, эх, времечко было.
Лапоть как-то сник и погрустнел. Не исчез, а самым обычным образом поплелся на кухню. Мне его даже жаль стало. Видимо, я случайно затронул именно ту тему, о которой говорят неохотно, да и то лишь с самыми близкими. Надо придумать, как поощрить домового.
Вернулся к устройству, в котором была жизнь любого современного человека – к мобильнику. Пропущенный от Юли и несколько сообщений от нее же. Пара от мамы и еще один номер не из списка моих контактов. Решил сделать, как дети – сначала съесть суп, а потом наслаждаться мороженым. То бишь, позвонить Юльке в последнюю очередь, когда уже никто не будет мешать. А сейчас заняться наименее важными звонками.
– Алло, Сергей, запиши номер. Это мой, – узнал я голос Рис, – ну один из номеров. Короче, мы ждем тебя в Синдикате. Вот вышла позвонить. Этот дуболом продал все яйца, что были у него.
– Какой дуболом?
– Соотечественник твой.
– Троуг?
– Ага. Так что поторопись, пока этот верзила не наклюкался окончательно.
– Понял, – повесил я трубку.
Вот тебе и наименее важное… Придется теперь срываться в общину. На ходу напялил плащ, надел новые носки, обулся и кинул домовому, что скоро приду. И точно принесу все травки. А может и еще чего прихвачу.
Спускаясь по лестнице, позвонил маме. К счастью, причиной ее треволнений был не я, а старшая сестра. Выяснилось, что Лильке предложили должность в хорошей компании за рубежом (не без папиной помощи, разумеется), а она: «Видите ли, решила отказаться. Любовь у нее, понимаете. Ты бы поговорил, отец рвет и мечет. Это неразумно, в конце концов».
И тут меня прорвало. За какую-то минуту я высказал все. Про талант родителей влезать не в свои дела. Про исключительную способность отца помогать, когда этого никто не просит. Про самостоятельность моей сестры. И что, если даже решение Лильки окажется ошибкой, то это будет Её ошибка. А ничья другая. В конце концов, все это и называется взрослой жизнью.
Было слышно, что мама смутилась. Она буркнула короткое: «Потом поговорим» и повесила трубку. А я остался стоять посреди своего двора с телефоном в руке и идиотской улыбкой. Как же хорошо иногда выговориться.