В аду любят погорячее
Шрифт:
За дверью с громким щелчком выключился чайник.
— Может, поначалу, — все тем же тоном произнесла Саша, — я так и думала. Но сейчас меня все устраивает.
Следом раздался смачный всхлип.
— Что, — выдохнула Майя, пытаясь вернуть контроль над немного осипшим голосом, — и эти две тебя тоже устроили?
— Ну, — судя по звукам, в чашку полилась вода, — я думала, с ними все гораздо хуже. Держи!..
Что-то глухо шоркнуло — видимо, чашка поехала по столешнице, переходя из одних рук в другие.
— Не понимаю, — тихо и уже гораздо спокойнее заговорила
— Ревновать — значит что-то терять. А я не думаю, что что-то теряю. Вот, например, он привел тебя. Так в итоге в этом больше плюсов, чем потерь…
Судя по звукам, Майя хмыкнула в чашку.
— Считай, что у нас клуб, — озорно продолжила Саша, — из всех, кто хочет с ним потрахаться! А я его председатель…
Вода вновь полилась, вероятно, наполняя еще одну чашку.
— Так что не вижу смысла ревновать. Я и так знаю, — уже серьезнее произнесла Саша, — что я для него особенная, с кем бы он ни трахался.
— Ну ты-то конечно… — пробурчала Майя.
— И ты тоже особенная, — Сашин голос стал елейно вкрадчивым, — иначе бы я не звала тебя на тройничок…
В тишине скрипнул стул.
— Отодвинься! — проворчала Майя.
— Ну вот опять! — наигранно обиженно воскликнула Саша. — А ведь вроде только поладили…
Следом за дверью раздался смех — еще не веселый, но уже и не горький. Какой бывает после ссоры, обиды и слез, когда словно вспоминаешь, что есть эмоции получше — и вместе со смехом уходят остатки горечи.
— И что, — помедлив, Майя заговорила вновь, — даже ко мне не ревнуешь? Мы же его вроде как… делим…
В воздух взвился Сашин смешок, одновременно дразнящий и будоражащий — один из тех, который и делал ее девушкой номер один в рейтинге, на который мне сегодня намекали и который я бы не хотел не только озвучивать, но и вообще признавать, что он существует.
— Я не считаю, что мы его делим, — заявила Саша. — Я думаю, что мы им пользуемся! — торжественно изрекла она. — По очереди… — стул снова скрипнул. — А могли бы и одновременно…
— Иди к черту! — прыснула Майя. — Здесь тебе не свингер-клуб!
Некоторое время они смеялись вместе, будто наконец найдя то, что можно делать вместе. Затем, не давая повиснуть тишине, ножки стула лязгнули по полу.
— Ладно, — сказала Саша, — пойдем. Поздно уже.
— Нет, — упрямо отрезала Майя, — я сегодня буду одна!
— Да ну брось! Если будешь одна, никому же лучше не будет.
Что-то выразительно брякнуло — вероятно, чашка со звоном опустилась на стол.
— Ты не понимаешь, — вздохнула Майя, — он до сих пор сердится.
— Да не сердится он, — тут же возразила Саша, — просто дуется, а то, может, уже и перестал! Больше верь в людей! Они не настолько страшные…
После секундной заминки ножки еще одного стула лязгнули по полу. Я бесшумно отскочил от двери и торопливо направился в спальню. Не хотелось, чтобы они знали, что я слышал этот разговор — но я был рад, что его услышал.
Нырнув в кровать, я лег на свое место и укрылся одеялом. В тишине гостиной раздались шаги, дверь со скрипом распахнулась, и обе,
— Все, — Саша поймала мой взгляд, — двигай задом! Сегодня не ты по центру.
С этим можно было и поспорить, но раз все пошли на компромисс, то и я пойду. Однако молча пойти на него я не мог.
— И в какую сторону? Твою или ее?
Слегка скривившись, словно спрашивая глазами, как можно быть таким непонятливым, Саша нетерпеливо кивнула в сторону Майиной части кровати.
— Сегодня Майя главная, — подытожила она. — Сегодня пустим ее по центру.
Вообще-то, главный обычно тот, кто выдает такие фразы. Ну да ладно. Удержавшись от комментариев, я подвинулся. Немного неуверенно посмотрев на меня, будто уточняя, точно ли я не против, Майя осторожно забралась в самый центр. Саша хлопнула по выключателю и в темноте плюхнулась на свое место.
На пару мгновений в спальне повисла такая вязкая тишина, словно я был тут один. Лишь тепло двух девичьих тел, которое все ощутимее согревало воздух под одеялом, говорило об обратном.
— Простите, — вдруг еле слышно выдавила Майя, — что во все вас втянула. Особенно ты, — она повернула голову к Саше. — Я не хотела…
— Да пустяки, — с улыбкой отмахнулась та, — даже весело было!
— Только давайте, — вклинился я, — в следующий раз веселиться как-нибудь по-другому.
— У меня даже есть идея как… — напевно протянула Саша.
Кровать протяжно скрипнула. Развернувшись, Майя ткнулась лицом мне в плечо.
— Прости, — воздух разрезал внезапный всхлип, — такого больше никогда не повторится… — мокрые капли побежали по моему плечу. — Никогда-никогда…
— Не надо, — я ее обнял, — я уже не сержусь…
Мне уже не хотелось ни слов, ни ссор — когда она вот так прижималась, сердиться было невозможно. Всхлипы становились все тише, а слезы высыхали. Прильнув к моей груди, Майя все больше успокаивалась, пока я обнимал ее одной рукой, а другую — вытянул по подушкам к Сашиной щеке и погладил ее. Хотелось уделить внимание каждой, чтобы каждая чувствовала, что она для меня особенная. Саша бойко перехватила мою ладонь и затолкала себе под голову. Пусть физически этим вечером у нас ничего и не случилось, но душевно это был самый настоящий тройничок. В этот момент я понял одну простую вещь: человек не одинок, когда знает, что вечером в постели его кто-то ждет. А меня ждут сразу две — мне повезло вдвойне.
— Паша, — вдруг в тишине возмутилась Майя, — она меня трогает!
— Считай, — со смешком отозвалась Саша, — это плата за центральное место! И не говори, что тебе не нравится!
Сашина рука нахально провела по ее бедру, словно выбирая, где устроиться поудобнее.
— Ну Паша! — еще возмущеннее протянула Майя, однако даже не пытаясь отодвинуться. — Сделай что-нибудь!
А что? Походы на компромисс всегда чем-то таким и заканчиваются: кто-то в итоге будет лапать твой зад. Так что я сделал вид, что уже уснул. В конце концов, меня все устраивало.