В аду Сталинграда. Кровавый кошмар Вермахта
Шрифт:
— Ну вот, и что вы не сделали так с самого начала? — сказал майор, используя обычные клише. — А теперь доставайте бутыль шнапса, которая у вас наверняка где-то завалялась, и вам даже не придется нас благодарить.
Должный запас водки мы везли с собой, и артиллеристы время от времени к нему прикладывались, пили, но не увлекались. Жара сдерживала желание выпить.
Уже под вечер я добрался до батальона, вставшего на отдых у колхоза. Бальтазар скрыл удивление: он не ждал меня так рано. Я не упомянул о пехоте.
В другой раз мимо пыльной, неторопливо движущейся батареи проехал наш командир дивизии,
— Там на фронте заваривается каша. Как быстро вы сможете туда добраться? — спросил он, показав мне место на карте.
— С обычной скоростью марша это займет 6–7 часов. Лошади держатся из последних сил.
— А если у вас будут ваши Т-34 и танки, вы рванете вперед и возьмете лишь самое необходимое? А телеги могут идти следом со своей скоростью. Что тогда?
— Тогда 2–3 часов будет достаточно, если все будет нормально. Но подвеске передков настанет капут, вот почему нам запрещено двигаться с высокой скоростью.
— Сейчас мне на это плевать, на фронте все плохо. Двигайте, полный вперед!
Ну, что я и сделал, после того как мы набили танк снарядами до предела. Мы шли на хорошей скорости, делая 30 км/ч, и никого не оставили по дороге. Нас встретили с радостью и ввели в курс дела. Подвеска на двух передках сломалась, как и стоило ожидать, и это означало, что предстоит масса тяжелой работы еще до того, как орудия смогут открыть огонь.
Когда Бальтазар добрался до меня, было не так просто избежать нового наказания за сломанную подвеску.
— Генерал, конечно, не знал, с кем связался, ты… — Я был удивлен, что он не сказал «идиот». Наверное, Шаренберг поговорил с ним о моей жалобе?
Наступление продолжалось. Однажды длинную, растянутую колонну обстреляли русские окруженцы, прячущиеся в поле качающихся подсолнухов. Такое происходило сплошь и рядом, ничего особенного. Обычно им отвечала только двуствольная установка на пулеметной повозке, а мы даже не останавливались. На этот раз Бальтазар — который был тут — решил, что все будет иначе. Он приказал разгрузить один безбашенный Т-34, взял пулемет и рванул навстречу врагу в подсолнуховом поле, который оставался невидимым.
— Надеюсь, наш тягач не накроется, — сказали артиллеристы, оставленные на дороге. Так и случилось. Из танка поднялись пламя и клубы дыма. Наверное, попали в 200-литровую бочку топлива, стоящую на танке сзади. Артиллеристы смогли увидеть, откуда им придется спасать команду танка. Довольно большая группа побежала к месту происшествия, стреляя в воздух из винтовок для устрашения. Танкисты были еще живы, успев выпрыгнуть из горящего танка, и укрылись неподалеку. Некоторые из них серьезно пострадали. У оберст-лейтенанта Бальтазара серьезно пострадали лицо и обе руки. Он скрипел зубами. Теперь он надолго окажется в госпитале.
Ничего этого не случилось бы — вся затея была глупостью с самого начала. Как можно разъезжать с бочкой топлива? Я был рад, что уничтоженный Т-34 принадлежал 11-й батарее, а не моей 10-й. Было непросто найти новый тягач. Теперь Бальтазар какое-то время не сможет меня донимать. Но я не чувствовал злорадства. Я не отозвал свою жалобу, даже когда командир полка мимоходом поговорил со мной о ней, ссылаясь на ожоги Бальтазара.
Глава 2
Марш
Дивизия подошла к Дону. У Нижнечирской и на станции Чир шли тяжелые бои, в том числе и для нашего тяжелого батальона. Из-за постоянной смены места главного удара по приказу командования мы часто ездили туда-сюда за линией фронта, как правило, так ни разу и не выстрелив. Нам был не в новинку этот загадочный метод, эти хитрые господа так ничему и не научились.
Дальше на север уже началась битва на переправе через Дон. Вновь сформированная 384-я пехотная дивизия, первый раз вступившая в бой в 1942 г. под Харьковом — и уже понесшая там тяжелые потери, истекала кровью. Когда русские позже окружили Сталинград, соединение было наконец растащено по частям и расформировано. Его командир, ставший расходным материалом, должно быть, вовремя улетел. За добрых полгода вся дивизия будет уничтожена.
Когда русские неожиданно стали бомбить мою 10-ю батарею, наши хиви — до сих пор дружелюбные и надежные — просто исчезли. Нам нужно было внимательнее относиться к ним. Пока что было легко найти замену среди новых пленных. Оглядываясь назад, могу сказать, что мы были слишком беспечны. Мы редко выставляли на ночь часовых: часто бодрствовали лишь связисты, чтобы получать приказы или целеуказания. Имея несколько надежных солдат, противник легко мог застать нашу батарею врасплох. К счастью, в нашем секторе такого не случалось. Как бы просто ни показалось это сделать, но пробраться через линию фронта для такого рейда было определенно нелегко. Кроме решимости требовался высочайший уровень подготовки. Такие «игры в индейцев» годились только для кино. Так что потери в батальоне тяжелой артиллерии держались на минимальном уровне даже в 1942 г. Мы чаще думали о тяготах марша, чем о реальных опасностях.
Ночью 9 августа 1942 г. батарея двигалась по широкой песчаной дороге вдоль крутого берега Дона. Мы должны были переправиться через реку где-нибудь дальше к северу. Мне было неизвестно, в каком порядке мы двигались, но некоторые часто батальона, должно быть, шли впереди. Я получил указания по движению и выполнял их без карт и без знания общей ситуации. О мерах безопасности не приказывали, так что они казались ненужными.
Группа хиви, принадлежавших 71-й пехотной дивизии. Иногда им давали немецкую форму, но чаще всего они просто донашивали свою старую красноармейскую форму.
К 03.00 утра мы вызвали на себя огонь спереди-справа, с той стороны Дона. Он велся почти исключительно из ручного оружия. Никого из нас он не встревожил. Эта сонная идиллия резко оборвалась, когда галопом подскакал конный делегат связи и сообщил, что русские перешли Дон и напали на 11-ю батарею на дороге перед нами. А где штабная батарея и 12-я? Без малейшего понятия. Что нам делать? Было слишком рискованно двигаться дальше. Нужно ли нам развернуться и убегать? Ни один из этих вариантов не имел смысла. Они могли привести к фатальным последствиям, потому что русские могли перейти через Дон и за нами.