В Академии плохому не научат... наверное

Зайкина Нина

— Не совсем он — его отец. Но и сынок не лучше.

— Я согласно покивала на объяснения.

— Все хорошо, только я тут причем? — парень застонал и повалился на кровать.

— Не хочешь Рита подонимать, а?

— Он занят, — смущенно пробормотала я, представив, ЧЕМ он занят. Даже щеки невольно заалели.

— А я сплю! — и повернулся ко мне спиной. — Чего и тебе советую, — раздалось приглушенное.

А мне вот не спится. Чувствую заговор какой-то, еще бы понять какой! Пока думать буду, заодно вещи на завтра соберу.

И вот носясь

с вещами и разгребая на нужно и ненужное, я даже не заметила, как быстро летит время. Спать, правда, уже хотелось. Зато две стопочки книг уже были готовы. И как ни странно, стопочка, что домой собралась везти, была намного больше той, что собиралась оставить здесь. Да уж! Хорошо, хоть не самой это тащить.

Отвлек меня подозрительно-причмокивающий звук со стола. Мир спит, я слышу, как он равномерно дышит, уже даже на спину перевернутся успел. Кто же на столе?!

Ме-е-едленно повернулась к столу и застала картину, от которой чуть не шмякнулась. На столе сидела картошка с ножками, ручками, бородой и смешной шляпкой с помпоном и не стесняясь пило самогон из кружки.

— Ты кто? — насмотревшись на это нечто в шапке, спросила я, двигаясь к столу.

— Да домом… ик! Дом… ик… момвой! Не видишь, что ли? — воззрилось на меня возмущенными глазками это чудо.

— Кто? — не совсем поняла я.

— Этот… как его… ну, в общем комнату твою… ик… охраняю и в порядке поп… поддерживаю, вот.

Я огляделась. Такого жуткого бардака у меня в комнате еще не было. Вещи где только не валялись! И на полу, и на кровати, даже на столе лежала кофта и чулки. Про книги вообще молчу! Одна одиноко лежала на шкафу. И когда только я ее туда засунуть успела? О каком порядке речь?

— Комнатовой, что ли? — уточнила я, стараясь уяснить весь смысл сказанного.

— Дура! — выдал неудачный аграрный эксперимент и приложился к кружке.

— Сам дурак, — обиделась я.

На очередном глотке «картошечка» икнула и опрокинула на себя кружку. Я поспешила выручить из беды алкоголика, а то задохнется, а я виноватой буду. А мне потом, отвечай за него, как за хорошего! Может, какой-то раритетный вид из Черной книги!

— С-спасибо! — выдало это безобразие.

— Да ладно, чего уж там!

— Лови его! — указал ручкой на окно комнатовой.

Я подняла глаза, а к нам влетел серебристый жучок, который то ли свет отражал, то ли сам светился.

— Зачем? — не поняла я, да и жалко букашечку мучить.

— Он любой кос… ик!.. важный в общем!

А предмет разговора прожужжал мимо и стал кружит по комнате. И как его ловить? Мы с «картошечкой» стали следить за полетом букашки. Сначала он сел на одинокую книгу на шкафу, но так мне его не достать без стула, а пока я тащила туда этот предмет мебели, общаться жук расхотел и снова пустился в полет. Следующей его целью стал колпак крохи. Но стоило ему протянуть ручки, как он снова взвился и полетел. На этот раз он приземлился на Мира. Мы с комнатовым поспешили к кровати. Сам «картошечка» Смешно спустился по ножке стола, к

концу не удержавшись и шмякнувшись на попу… не или то место, которое должно там быть.

Я села у кровати на корточки, а комнатовой забрался в ноги к парню. Мы стали следить за тем, как жук ползет по груди к животу парня, прям в нашу сторону. Проползя весь живот, он замер, заметив наши заинтересованные горящие взгляды. Я же потихоньку протягивая руку, стала уговаривать букашечку:

— Ну же, мой хороший! Не бойся, не обижу!

— Ты чего? — проснулся Мир.

— Не мешай! — стараясь не менять интонации, шикнула на парня. И снова обратилась к жуку: — Не надо вздрагивать! Я тебе больно не сделаю. Обещаю быть нежной и ласковой!

— РИ! — парень подскочил и сел, уперевшись в спинку кровати, не забыв об нее еще и головой стукнуться. А глаза у него… блюдца и те меньше.

— Ну вот, ты его испугал! — разочарованно вздохнула я.

Мир, зачем-то посмотрел вниз на свои штаны в районе ширинке.

— Да не пугал я его — это все ты! А это что такое? — он тыкнул пальцем в сторону» картошечки».

— А-а-а это, комнатовой.

— Д-домовой я! — пискнул алкоголик. — Но в виду обстоятельств, комнатовой. Вот будет у этой, — кивок в мою сторону, — собственный дом, буду и в доме хозяйничать.

Я аж задохнулась от возмущения и такой наглости!

— Хозяйничать он будет! Ты вообще зачем мне нужен? И откуда только мне на гоову такое счастье свалилось?! — подняла я глаза к потолку под тихий смешок Мира.

— Так я не сваливался, а ты сама меня приманила.

— Когда это? — изумлению моему не было предела.

— Н ты же оставила для меня на столе такой чудный самогончик. Я и не смог отказаться, буду теперь тебе служить.

Я невольно села на пол. Во где была, там и села.

— Слушай, пучеглазик…

На меня хмуро глянула «картошечка» комнатовая.

— Кузьма я!

Я не выдержала и прыснула со смеху. Мир вместе со мной. Мы даже в обнимку на кровать повалились.

— Кузя…

— У-у-у-у-у…

— Кузьма…

— О-о-о-о…

Голосили мы в два голоса с Миром. Родители у сего существа, если таковые есть, были явно без фантазии. Каждый второй домовой — Кузя. Я только их никогда не видела, и мне всегда думалось, что они гораздо больше и похожи на людей, только ростом меньше. Ну, никак не картошка! Да и живут они только в домах, про комнатных никогда не слыхала.

— Да половину домовых Кузьки! — возмутилось маленькое чудо.

— Да-да! — синхронно закивали мы. — Именно, — и снова приступ смеха.

От такого хохота у меня болел живот, и скулы. Неудержимости смеху добавляли периодические стоны Мира о больной голове. Так что вместо того, что бы успокоиться, я смеялась еще больше. Столько слез у меня не было, даже когда плакала.

— Ну, уж нет! Не уйдешь! — С этими словами это чудо кинулось на Мира. Парень дернулся, но сзади спина и он встретился лбом с «картошкой». Звук вышел глухим и отрезвляющим.