В балканских ущельях
Шрифт:
Но тут появился тот самый мужчина, которого мы расспрашивали чуть раньше. Он был полон достоинства.
Я состроил кислую мину и сделал несколько шагов ему навстречу.
— Так ты сам и есть бакджи?
— Да! — ответил он гордо.
Хаджи Халеф Омар заметил, что я не в настроении, и подъехал почти вплотную к ночному стражу, не выпуская при этом меня из виду. Я догадался, что он задумал, и одобрительно кивнул ему.
— Отчего же ты не сказал мне это сразу, когда я с тобой разговаривал? — спросил
— Я не считал это необходимым. У тебя есть еще деньги?
— Для тебя хватит. Могу оплатить тебе все последующие ответы.
При этом я едва заметно кивнул, и плетка Халефа со свистом опустилась на спину стража порядка. Тот попытался отпрыгнуть назад, но маленький хаджи уверенно дал лошади шенкелей, и она так плотно прижала крупом незадачливого плута к стене, что тот не мог пошевелиться. Он и не думал воспользоваться саблей или дубинкой, лишь вопил не своим голосом, и ему вторила его «единственная». При этом она забыла прикрывать лицо корзинкой, отбросила ее, подскочила к лошади Халефа, схватила ее за хвост и что было сил заголосила:
— Убирайся! Убирайся! Как ты можешь так обращаться со слугой и любимцем падишаха? На помощь! На помощь!
На эти истошные крики из соседних окон и дверей стали высовываться люди, заинтересованные источником столь громких звуков.
Я так же незаметно подал Халефу знак закругляться. Он понял меня. Всего ночной сторож получил десять — двенадцать ощутимых ударов плеткой. Он выпустил Дубинку из правой руки, схватился ею за саблю, а левой — за спину, вскричав:
— Ты, ублюдок! Сейчас я сделаю тебя на голову короче! Натравлю на тебя всю деревню — пусть люди разорвут тебя!
Халеф, смеясь, кивнул. Он уже хотел что-то ответить, но в это мгновение какой-то мужчина пробрался сквозь собравшуюся вокруг толпу и обратился ко мне с вопросом:
— Что здесь происходит, кто вы такие?
Передо мной явно был господин наместник, но я все же спросил:
— А кто ты?
— Я киаджа этой деревни. Кто дал вам право избивать моего хаваса?
— Его поведение дало нам это право.
— Как это?
— Я хотел получить у него справку, а он отказал мне в этом пустяке. Он вымогал с меня деньги за все.
— Он имеет право продавать свои ответы за ту цену, которую считает нужной!
— А я отплачиваю ему по своим расценкам! Сейчас он получил заработанное и будет отвечать.
— Ни слова не скажу! — завопил стражник.
— Ни слова не скажет, — подтвердил киаджа. — Вы напали на моего слугу. Немедленно следуйте за мной! Я расследую это дело и наложу на вас штраф.
Тут маленький хаджи достал плетку и спросил меня:
— Эфенди, не попробовать ли этому киадже из Букей гиппопотамовой кожи?
— Сейчас не надо, давай попозже, — ответил я.
— Ты что, собака, хочешь наградить меня плетьми?! — взвился
— Вполне возможно, — ответил я спокойно. — Ты киаджа этой деревни, но знаешь ли ты, кто я?
Он промолчал. Мой вопрос был ему совсем некстати. Я между тем продолжал:
— Ты назвал этого человека своим хавасом.
— Он и есть Мой хавас.
— Нет, он не хавас. Где он родился?
— Здесь.
— Ах вот как! А кто откомандировал его к тебе? Если он местный житель, значит, ты сам сделал его своим подчиненным, но ведь он не полицейский. Ты посмотри
на этих трех всадников, одетых в униформу великого господина. Получается, у тебя в подчинении лишь ночной сторож, а у меня — трое настоящих хавасов. Что из этого следует? Что я — совершенно иной человек, нежели ты.
Чтобы придать моим словам еще больший вес, Халеф со свистом резанул воздух своей плеткой, так что киаджа отшатнулся. Люди, стоящие за ним, тоже в испуге отступили. По их лицам я понял, что они стали уважительнее к нам относиться.
— Ну, отвечай! — настаивал я.
— Господин, скажи прежде, кто ты, — попросил он. Тут вмешался Халеф:
— Ты ничтожество, червяк! Как ты можешь требовать от этого человека его имени! Ну ладно, я скажу тебе, перед тобой — самый благородный и великий хаджи эфенди Кара бен Немей бей, освещенный тысячей солнц Аллаха. Надеюсь, ты слышал о нем?
— Нет, никогда не слышал, — пробормотал сбитый с толку киаджа.
— Как так не слышал?! — продолжал бушевать малыш. — Наверное, надо сжать твою голову и держать ее в таком положении, пока из нее не выпадет нужная мысль! Подумай как следует!
— Да, я слышал о нем, — выдавил из себя киаджа в тихом ужасе.
— Только раз?
— Нет, много раз!
— Твое счастье, киаджа. Иначе мне пришлось бы задержать тебя и препроводить в Стамбул, а там тебя точно утопили бы в Босфоре. Теперь слушай, что скажет тебе этот высокородный господин!
Сказав это, Халеф отодвинул лошадь от несчастного. Глаза его еще блестели притворным гневом, а губы предательски кривились. Бравый хаджи едва сдерживал себя, чтобы не расхохотаться.
Все взгляды теперь были направлены на меня. Я обратился к киадже миролюбивым тоном:
— Я приехал сюда не для того, чтобы требовать, но я привык, чтобы на мои вопросы отвечали быстро и
четко. Этот человек отказался дать мне ответ на простейший вопрос; он требовал с меня денег, поэтому мы его проучили. Теперь только от его поведения зависит, назначат ему палок или нет.
В этот момент наместник повернулся к сторожу и, сделав недвусмысленный жест, приказал:
— Во имя Аллаха, быстро отвечай!
Ночной страж подданных падишаха принял подобострастную позу, как если бы перед ним стоял повелитель всех правоверных.