В балканских ущельях

Май Карл Фридрих

— Черт подери!

Больше он ничего не произнес. Ему нужно было срочно нюхнуть табачку, наверное, от удивления, не

знаю.

— С добрым утром, — приветствовал я его, медленно

поднимаясь.

— Чего тебе здесь надо? Что ты ищешь?

— Тебя, — ответил я кратко.

— Меня?! — Он воззрился на мою персону с удвоенным удивлением.

— Да, тебя.

— Ты меня с кем-то спутал.

— Вряд ли. Тебя ни с кем не спутаешь.

Мою иронию он не уловил. Тряхнув головой, он сновапроговорил:

— Ты

ошибся домом.

— Нет, я нахожусь в том самом доме.

— Но я тебя не знаю.

— Мы познакомимся.

— Кто же тебе нужен?

— Бояджи, он же экмекчи, он же Бошак.

— Это я и есть.

— Вот видишь, я не ошибся.

— Ты сказал, что сразу узнал меня. Разве ты меняраньше видел?

— Нигде и никогда.

— Но как же ты смог меня узнать?

— По твоему виду, который неотразим, статусу, который высок.

Смысл этой фразы также не дошел до него, но он широко улыбнулся и заявил:

— Ты очень учтив, и ты прав. Мой статус действительно высок. Без нас население голодало бы, и мы же красим любое платье. Какие будут твои пожелания?

— Мне хотелось бы обговорить с тобой одно дельце.

— А ты часом не торговец мукой?

— Нет.

— Значит, торгуешь красками?

— Тоже нет. У меня другое дело.

— Тогда говори.

— А ты садись поудобнее, снимай наряд…

— Да, пожалуй, я именно так и сделаю. Подожди меня здесь. — И он удалился в ту же дверь, где незадолго до этого исчезли его жена и дочь.

Видимо, там имелось три комнаты, и оттуда приглушенно доносились три голоса.

Вернувшись, он решительно встал передо мной.

— Вот он я. Ты голоден?

— Нет, — ответил я решительно, вспомнив, как он вытирал пальцы о штаны.

— Пить хочешь?

— Премного благодарен! — Ни аппетита, ни жажды у меня почему-то не возникло.

— Тогда давай поговорим о твоем деле! — И он, кряхтя, стал усаживаться. Затем его физиономия приняла умильное выражение.

Мне хотелось рассмеяться ему в лицо, когда он корчил из себя важную персону. Но тут вошел помощник, которого дочь назвала храбрым и хитрым человеком. Он склонился, сложив руки на груди, и уставился на хозяина.

— Принеси мне трубку! — приказал тот с видом паши. Подмастерье рабски повиновался. Он принес трубку, которая выглядела так, будто очень долго пролежала в рыбной чешуе. Хозяин полез в карман штанов и вытащил пригоршню табака; засыпав его в трубку, спросил меня:

— Ты куришь?

— Да, — ответил я.

Я испугался, что он предложит трубку и мне, вынув ее из того же самого кармана. Но был приятно разочарован, когда пекарь спросил:

— А спички у тебя есть?

— А у тебя что, нет? — поинтересовался я.

Лицо у пекаря приобрело задумчивый, хитроватый вид. Спички в этих местах довольно редки, можно обшарить несколько

деревень и не найти ни одной, и тот, у кого они имеются, — подозрителен. Пекарь наверняка хотел выяснить, можно ли причислить меня к этой категории людей. Поэтому я и ответил так.

— Мне снова придется вставать. А я думал, что у тебя есть спички, — пробормотал пекарь.

— Почему ты так решил?

— По твоей одежде. Ты ведь богат.

Если бы он заявил, что я чище его, я бы согласился безоговорочно. Тем не менее я покорно залез в карман, достал оттуда коробок и подал ему одну спичку. Он удивленно осмотрел ее и спросил:

— Она что, не из дерева?

— Из самого настоящего.

— И фосфор?

— Самый яркий.

— Прямо свечка! Никогда таких не видел! Может, подаришь коробок?

Мелочи зачастую играют значительную роль. Нужно было использовать представившуюся возможность, поэтому я сказал:

— Эти спички для меня большая ценность. Может, я и подарю их тебе, если буду доволен результатом нашей беседы.

— Так давай начнем, но сначала я зажгу трубку. Едва он закурил, я понял, что у него не самый плохой табак. Наверняка добыл его незаконным способом.

— Итак, сначала скажи, кто ты.

— Естественно, ты должен знать, с кем говоришь. Но лучше будет, если я сообщу это чуть погодя.

— Это почему же?

— Мне надо обсудить с тобой необычное дело. Тут нужны сообразительность и скрытность, и я хочу убедиться, что ты обладаешь обоими этими дарами.

— А, тогда я знаю, кто ты.

— И кто же?

— Ты контрабандист.

— Гм. Вообще-то ты не очень ошибся. Я продаю товар, который весьма дорог, а отдаю его по дешевке.

— А что за товар?

— Ковры.

— Хорошая вещь. А что за ковры?

— Настоящие, из Смирны.

— Аллах! Сколько их?

— Около сотни. Прошу тридцать пиастров за штуку. Тут он вынул трубку изо рта:

— Тридцать пиастров? В самом деле — тридцать?

— Ни больше ни меньше.

— Настоящие смирнские ковры?

— Ясное дело!

— А можно взглянуть?

— Конечно, покупатель сначала должен посмотреть!

— А где они?

— Ты в самом деле думаешь, что я скажу это, не убедившись, что покупатель — надежный человек?

— Ты весьма предусмотрителен. Скажи лишь, далеко ли это место?

— Близко.

— И как же ты на меня вышел?

— Ты известный красильщик. Кто же как не ты может определить ценность красок ковров?

— Да, это так, — проговорил он, польщенный.

— Поэтому я к тебе и приехал. Я не думал, что ты сам купишь ковры, но предполагал, что ты знаешь того, кому они могут понадобиться.

— Это верно.

— Так ты знаешь покупателя?

— Знаю.

— Он заплатит наличными?

— Такие дела чаще делают в кредит.