В балканских ущельях
Шрифт:
— Господин, — не выдержал он наконец. — Ты знаешь Мюбарека!
— Нет.
— Но ты точно описал его жилище.
— Это потому, что я знавал других мюбареков.
— И у каждого был похожий дом?
— У многих. И многим было столько же лет, и даже больше.
— И после этого ты не веришь?
— Нет, не верю.
— Не могу понять.
— Этот человек долго живет у вас?
— Только шесть лет.
— А сколько лет злые духи водятся в развалинах?
— А, с давних пор.
— И все это время они сворачивают
— Это началось только несколько лет назад.
— А поточнее не скажешь? Мне это очень важно.
— Первым, кому свернули лицо назад, был грек. Он у меня за день до этого останавливался. На следующее утро он лежал мертвый в развалинах. С тех пор прошло пять или шесть лет.
— И столько же живет Мюбарек в Остромдже. Имеются у этого старого святого какие-то другие особенности?
— Нет вроде бы, ну разве что одна… он ничего никогда не ест и не пьет.
— Но тем не менее жив?
— Он говорит, что, хотя ничего не ест и не пьет, живет пятьсот лет. Аллах вообще не ест, и тем не менее вечен. У Мюбарека вообще нет зубов. И не было.
— Он их, видимо, потерял.
— О нет. Тому, кто его просит, он показывает рот. На деснах у него нет дырок — значит, не было ни одного зуба!
— Я начинаю верить, что это крупный целитель!
— Так оно и есть. Аллах любит его и дал ему способность быть невидимым.
— О, это особый дар. Но ты же сказал, что у него, кроме того, что он не ест и не пьет, больше нет особенностей.
— Да, но если ты под этим словом подразумеваешь дары, то, значит, у него их целое множество.
— Расскажи.
— Они не сразу бросаются в глаза.
— А ты был свидетелем того, как он становился невидимым?
— Конечно.
— Ну-ка, поделись впечатлениями!
— Я знал, что сын моего соседа болен и что старик должен навестить его. У моей жены случались частые головные боли, и она хотела попросить у Мюбарека амулет. Поэтому ко времени его прихода я вышел на порог своего дома. Он пришел. Я позвал его, назвав по имени. Он не ответил. Я крикнул еще раз и, не получив ответа, перешел улицу и пошел к нему сказать, что моя жена нуждается в его помощи. Он посмотрел на меня удивленно и спросил, за кого я его принимаю. Я ответил ему, что он — великий целитель, а он осмеял меня и пошел молча во двор соседа.
Я ждал долго, но он так и не вышел. Только Буера, Дубина, который вошел, кстати, тоже незамеченным, выполз на своих костылях. А когда потом я спросил соседа о целителе, тот заявил, что его у него не было. Я поклялся, что только недавно видел его, а он уверил меня, что у него был один лишь Дубина. Старик же исчез. Что скажешь, эфенди?
— Пока ничего.
— Почему — пока?
— Для выводов нужны факты. Но тут дело, похоже, решается просто.
— Что ты имеешь в виду, эфенди?
— Целитель воспользовался разными входом и выходом.
— Не мог
— Может, он спрятался?
— Где, эфенди? Домик соседей так мал, что там не спрячешься.
— Тогда дело действительно туманное. Не могу объяснить!
— Все объясняется просто: Мюбарек умеет становиться невидимым! Не веришь?
Вся эта история была полной чепухой, но надо ли было спорить с человеком, душа которого была глубоко пронизана предрассудками и мифологией Востока? В интересах дела оказалось даже лучшим, чтобы он оставался при своем мнении. Поэтому я ответил:
— Тот, кто сам этого не видел, не может сказать «да» или «нет».
— Я говорю «да», — заявил Халеф, слышавший наш разговор и подмигнувший мне.
— Ты веришь?! — подыграл я ему.
— Твердо верю.
— Это меня удивляет.
— Почему, сиди?
— Потому, что ты, по моим сведениям, не знал никого, кто бы обладал такими же удивительными способностями.
— Я? Ты ошибаешься, сиди!
— Ну, скажи, где и когда ты такое наблюдал?
— Я очень часто встречаюсь с невидимостью, и сегодня — в последний раз.
Я подумал, что он снова задумал какую-то шалость, и промолчал. Турок же сразу насторожился. Он искал топлива для костра своих предрассудков и быстро спросил:
— Сегодня? По дороге?
— О нет!
— Тогда, значит, у меня?
— Как ты догадался?
— Аллах, у меня появился кто-то, кто быстро исчез?
— Да.
— И я его видел?
— Конечно.
— Один из этих двоих бездельников?
— Ну, нет.
— А кто тогда?
— Омлет. Ты видел, как он вошел в меня, а потом исчез?
Хозяин поджал губы. Лицо его сначала приобрело обиженное выражение, потом налилось краской гнева, и он закричал:
— Хаджи, ты уверяешь, что был в Мекке, городе Пророка?
— Так оно и есть.
— А вот я так не думаю.
— Хочешь меня обидеть?
— Нет. Но продолжаю так считать.
— Спроси сиди, он точно знает, потому что он сам… Я бросил на него предупреждающий взгляд, так что он осекся на половине фразы. Хозяин — мусульманин, и ему совсем не обязательно знать, какое приключение мы пережили тогда в святилище ислама.
— Даже если эфенди десять раз подтвердит это, я все равно не поверю.
— Почему?
— Потому, что настоящий хаджи никогда не наставит нос правоверному. Я считал, что ты правильный, хороший человек, а ты так, пустышка…
— Ты, сын этой долины, ты знаешь, как меня зовут?!
— Слышал, как же.
— Ну, как?
— Халеф.
— Это имя, которым могут называть меня только близкие друзья. Для других я зовусь хаджи Халеф Омар бен хаджи Абулаббас ибн хаджи Дауд аль-Госсара. Заруби это себе на носу!