В бегах. Цена свободы
Шрифт:
«Ствол» в это время был у меня за поясом, под курткой.
— Может, врача вызвать, а? Или хотя бы дежурному позвоните, — посоветовал я, пока они открывали. Хотел прощупать почву.
— Вызовем, если надо будет, — сказал второй злобно. Дверь открылась, и они оба ступили на порог, один за другим.
Первый подошел к койке Пузика и, брезгливо морщась, наклонился к его лицу. Второй мент стоял совсем рядом, в шаге от первого. Пузик не дышал, но мент конечно же усомнился в том, что он мертв. Лицо «покойника» было не слишком-то и мертвым. За свою жизнь этот ментяра —
«Пора», — подумал я и выхватил из-за пояса «ствол».
— Ни шагу в сторону! Стреляю на поражение. Тихонько, тихонько. — Я медленно отходил от них, держа обоих на мушке. Вот и дверь, хорошо. Взглянув в коридор, я убедился, что он пуст. — Ключи, — потребовал я. — Живо и без фокусов, предупреждаю. — Я взмахнул «стволом» несколько раз. Если первый мент был явно парализован испугом, то второй, чуть моложе, смотрел на меня дерзко и без страха, так словно в моих руках ничего не было. Мы встретились с ним взглядами, и я понял, что канитель, если она случится, начнется именно с него. — Ключи, я сказал! — Мой тон стал более чем угрожающим.
Пузик по-прежнему не шевелился, как будто в натуре умер.
Первый нехотя протянул мне ключи, но второй мгновенно перехватил его руку и отобрал увесистую связку. Резко, зло.
— Возьми, — сказал он, не спуская с меня своих колючих стальных глаз. Да, этот козел был явно сильнее, чем я. Я поймал себя на этой мысли, и мне стало не по себе. Он давил меня своим тяжелым взглядом и знал, чувствовал, что он крепче меня. Его голос не дрожал, внутренне он был абсолютно спокоен, но зол. Из породы «охотников», охотников и хищников одновременно. Мысль о нападении прямо плескалась в его зрачках — воплощенная пантера, тигр!
— Что ты сказал? Взять? Брось на пол, или я прострелю твою башку в две секунды! — Я был готов стрелять, ибо опасался нападения с его стороны. Очень опасался. Гад не пошевелился, стоял и молча смотрел на меня, забавляясь моей нерешительностью и слабостью. «Вот идиот!» — подумал я. — Ну как хочешь! — Нажав на крючок, я всадил в этого козла две пули сразу. Возиться с другим и оставлять его в живых не имело смысла, но я выстрелил не в голову и не в сердце, а чуть ниже плеча, затем в ногу. Глядишь, выживет.
Пузик повернулся ко мне и замычал как корова, в его глазах метался ужас.
— Все нормально, приятель, — моргнул я ему, подбирая с пола ключи. Захлопнув дверь, я бросился по коридору к камере Графа. Когда я открыл ее, все четверо стояли в центре камеры, ожидая, кто появится на пороге. — Вперед! — крикнул я и побежал в сторону дежурки.
— Пульт и телефон! Пульт и телефон!.. — напомнили мне.
— Где менты? — спросил Граф, когда я обрывал шнур.
— Им уже «легче», все ровно.
— А тот, твой сокамерник?
— Связан, лежит
— Мы могли бы содрать с них кителя, — заметил Картоха. Его голос слегка подрагивал.
— Они в крови. Вот шинели, надевай. Я пойду так.
Картоха мигом накинул на себя шинель, взял фуражку. Граф отказался, сплюнул на пол и выругался.
— Кажется, всё. Пошли. — Я огляделся.
Мы направились в сторону центрального входа. Картоха шел первым, мы с Графом за ним. Подобрав ключ, я тихонько открыл дверь и выглянул наружу. На улице было совсем темно, лишь в «запретке» да еще кое-где горели фонари. Свежий воздух повеял нам в лицо и донес вольные, совсем не тюремные запахи издалека. Мои руки слегка вспотели.
— Идем, что ли? — повернулся я к Графу.
— Погоди. Столовая находится там, — указал он рукой в известном мне направлении. — Обойдем корпус и выйдем с другой стороны. Запри дверь снаружи, пусть будет закрытой.
Мы вышли во внутренний двор, и я быстро закрыл дверь на ключ. Дойдя до угла корпуса, мы свернули направо и двинулись вдоль него. До столовой было не так далеко, однако для того, чтобы добраться до нее, нам предстояло пройти метров тридцать по открытому, просматриваемому со всех сторон пространству — самое опасное место на всем пути. Когда мы наконец вышли на это пространство (окна столовой уже были видны, и они светились!), Граф сказал, чтобы я шел рядом с Картохой.
— Если что, вали всех подряд, Михей.
И действительно, буквально через минуту после этого нам навстречу откуда-то из-за угла вынырнули два мента. Скорее всего, они шли с вахты, так я понял. Расстояние между нами сокращалось с каждой секундой, я уже слышал их голоса. Сворачивать было поздно, да и нельзя. До столовой рукой подать, куда сворачивать?
— Иди прямо на них, Картоха. — Граф, как всегда, оставался хладнокровным. — Если спросят куда, скажешь — на хоздвор.
Мы почти поравнялись с ментами, и тут я заметил, что это офицеры. Так оно и есть, капитан и майор, точно. Теперь не разойдемся, не прапорщики, эти обязательно спросят куда. Причем они наверняка знают всех сотрудников в лицо. Мать твою! Я глянул за них, успел оглянуться назад, и мы сошлись вплотную. Как я и ожидал, Картоха онемел и, замедлив шаг, остановился. Ему бы что-то сказать, поприветствовать старших по чину, как-то отреагировать, но что он мог им сказать? «Добрый вечер, господа офицеры» или «Привет. Это мы»? Менты вперились в нас, соображая, кто стоит перед ними.
— Куда направляетесь, прапорщик? — спросил впередистоящий, и я тотчас узнал его по голосу. Невероятно, но это был старший «кум», мой вербовщик, Игорь Львович! Вот так встреча! Картоха ответил, что мы идем на хоздвор, но «кум» спросил зачем. Ясное дело, его смутило позднее время, физиономия Картохи, его реакция и прочее. Выхода не было, я прямо кожей чувствовал, как немо торопит меня Граф. «Вот мудак! Сидел бы у себя в кабинете», — подумал я о майоре и сделал шаг вперед.
— Это я, Игорь Львович, — назвал я его по имени-отчеству и дождался, пока он узнает, кто этот «Я». И он узнал, мгновенно.