В бой идут...
Шрифт:
Весь следующий день я провел, просеивая информацию в сетевых библиотеках, лишь изредка заглядывая в игру, чтобы убедиться, что меня пока не отправили на перерождение, а Цит добросовестно качается. Толку, правда, пока никакого не было - все его характеристики пока оставались теми же самыми. Зато мои исследования продвигалась довольно быстро, и на обеде я попросил наших вечером не разбегаться - похоже, не будет что им сообщить.
Единственное, на что я отвлекся - отправил Цитамола пообщаться со своими «братья по поднятию», мне было любопытно, как они отнесутся к его новому статусу. Результат эксперимента оказался отрицательным - Цита просто игнорировали. Его не трогали, тем более не пытались порубить в капусту, даже не ругали - его игнорировали. Не здоровались, для разговоров не останавливались, на вопросы не отвечали, если он вставал на пути -
А я ближе к вечеру закончил свои исследования, и вот уже, выбравшись из капсул, мы вчетвером собрались в нашей «кухоньке». Андрюшке Митрич обещал все пересказать по телефону - с недавних пор они активно общались и в реале.
– Давайте я вам сразу же скажу отгадку, а потом все объясню, хорошо?
– предложил я.
– Тем более что история довольно долгая, хоть и весьма интересная.
– Валяй!
– гаркнул Митрич.
– ОК. Напомню, загадка звучала следующим образом: «Иди из Молодей туда, куда шел тот, кто висел на хвосте. Вход под тем, кто ударил, прячась и только при том, кого не было». Ответ: «Иди из Молодей на север, вход под воротами и только во время грозы».
А теперь - про разгадку. С самого начала было понятно, что в загадке речь идет о каких-то персонажах. Вопрос - каких? Угадать ответ на этот вопрос казалось нереальным, поэтому я даже не пытался это сделать. Однако, когда мы с Сергеевной декламировали гумилевских «Моих читателей» и симоновское «Всю жизнь любил он рисовать войну...», я вдруг вспомнил, как рылся в исторических книгах, пытаясь понять - о ком же идет речь в этих стихотворениях. Нет, конечно, понятно, что художник, любивший рисовать войну и погибший на корабле, наскочившем на мину - это великий Василий Верещагин, но остальные-то не так очевидны.
Но главное не в том, главное - исторические персонажи. Как мы все помним, создатель этой локации явно неровно дышит к истории как таковой и древней истории России - в частности. Все эти «боярины» и «вотчинники», «сын боярский Лукажжот», славянский бестиарий и тому подобное. Вот меня и осенило, что троих, упомянутых в загадке, нужно искать среди исторических персонажей допетровской Руси. Проблема в том, что этот период - огромен, в него несколько раз поместится вся российская история от Петра Первого до нашего XXI века. И за все эти века различные персонажи на хвосте висели и били, прячась - огромное количество раз. Единственная зацепка, которая у нас есть - слово «Молоди».
Я начал копать в этом направлении и практически сразу же выкопал ответ.
С Молодями произошла странная история. Если спросить любого человека, какие битвы в российской истории он помнит, все назовут примерно один и тот же набор - Куликовская битва, Бородинское сражение, Сталинградская битва, битва за Берлин, ну, может быть, еще пара-тройка сражений. Причины этого единообразия понятны и укладываются в два слова: «школьная программа». Проблема в том, что школьная программа не резиновая, а история у нас длинная, поэтому многие события, в том числе и судьбоносные для нашей страны, выпали сначала из школьной программы, а потом и из головы. Их помнят только историки, другими словами - не помнит никто.
Битва при Молодях - один из таких давно забытых исторических эпизодов, хотя для судьбы России исход этой битвы гораздо важнее, чем та же Куликовская битва. Именно битва при Молодях дала ответ на вопрос - будет ли существовать Россия или эта страна навсегда исчезнет с карты мира.
Если вы считаете, что это просто громкие слова - вы ошибаетесь. Существующие сегодня на планете народы - это счастливчики, которым просто повезло выжить. Их ровно две категории. Первые - это те, кто когда-то прокачался настолько, что даже сильные соседи боялись на него нападать. Вторые - это те, кто в свое время ушли под защиту этих первых. Но самая многочисленная третья группа народов - те, кому в свое время не повезло и они исчезли практически без следа. Об этом тоже не рассказывают в школе, но человеческая цивилизация практически всю свою историю жила по законам, в сравнении с которыми «понятия» уголовного мира - образец добродушия и милоты с розовыми сердечками. Чтобы выжить в том жестоком мире, надо было отвечать
Одну из подобных «точек невозврата» Россия пережила в 1572 году, во времена Ивана Грозного. Устав бороться с могущественными боярскими кланами, которые и не собирались всерьез воспринимать «пацана на троне», царь проводит глобальную реформу государственного устройства, оставшуюся в истории под именем «опричнины». Суть этой реформы была очень проста - создавалась особая организация из хороших и верных людей («опричников»), которые в борьбе за все хорошее вырезали бы всех плохих людей (всех остальных, которые назывались «земством»). Грозный, на свою беду, был первым русским царем и поэтому не знал, что подобные реформы всегда заканчиваются одинаково - хорошие люди, основательно вырезав всех плохих, оказываются не в силах отказаться от приобретенной привычки, и начинают резать уже друг друга, да и вообще всех, кто под руку подвернется. Выйти из этой неважной ситуации можно только двумя способами. Либо вырезать увлекшихся хороших людей с помощью третьей силы (как это сделал Мао Цзедун, уничтоживший сделавших свое дело хунвейбинов с помощью армейских соединений), либо забыть распри и объединиться перед лицом внешней опасности.
России выпал второй путь. Пока опричники резали земцев, активизировался главный враг России - Крымское ханство. Это уже даже нельзя было назвать набегами, крымский хан просто гулял по Руси со всей своей армией. Это была война, война, которую Московское княжество безнадежно проигрывала. Самое страшное поражение случилось на следующий год после самых массовых казней.
В 1571 год крымчаки решили уже не довольствоваться окраинами, а пойти прямиком на Москву. А истерзанная казнями Россия уже просто не могла собрать войска для обороны. Объявленный сбор войск продемонстрировал всю степень разложения опричнины - «царские псы» просто не явились на войну, выставив в итоге только один «опричный» полк против пяти «земских». Это ничтожное войско успело добраться до Москвы за день до прихода орды, но спасти столицу не смогло. Татары прекрасно понимали, что выбить пусть и немногочисленную армию, засевшую в прекрасно укрепленной крепости, будет очень тяжело, поэтому просто подожгли деревянную столицу России.
На беду русских, началась буря со страшным ветром, и все кончилось за три часа. Москва выгорела полностью, от столицы практически ничего не осталось. Это был ад - даже в каменных постройках от страшного жара поплавились железные балки. Люди заживо горели на улицах вместе с пытавшимися грабить город татарами, а те, кто пытались спастись в погребах, задыхались от нехватки кислорода (так погиб, например, командующий русской армией князь Иван Дмитриевич Бельский). Многие искали спасения в Москве-реке и гибли, утопленные обезумевшей толпой. Трупы просто запрудили реку, как писал летописец, «Москва река мертвых не пронесла ». В Москве просто не осталось населения, и в следующем году город пришлось заселять заново, в приказном порядке отправляя на жительство в столицу обитателей провинциальных городов.
Ошарашенные увиденным, татары на следующий же день двинулись обратно. У русских выжил только передовой полк князя Михаила Ивановича Воротынского, стоявший на Таганском лугу, и потому уцелевший в пожаре. Этот небольшой отряд ничем не мог помешать многотысячному татарскому войску, но, к чести Воротынского, он не сбежал, а шел за татарами до самого Дикого Поля, преследуя оторвавшиеся от основных сил отдельные отряды и отбивая у них пленных.
Даже если не брать в расчет гибель Москвы, русская земля еще не знала таких опустошительных нашествий - не встречавшие сопротивления татары разграбили 36 городов южной России. Крымский посол позже бахвалился в Литве, что татары тогда увели в полон около 60 тысяч человек, да еще столько же, за невозможностью забрать, перебили на месте.