В бой идут...

Волчок Сергей

Явно торопящийся сповадить нас в капсулы инструктор быстро пояснил нам про нужные кнопки и переключатели, добавил про возможное головокружение в момент погружения, попросил не пугаться, мол, все будет хорошо, система сбоев уже давно не дает.

– Ну вот и все, мы свою работу закончили, передаем вас «Бигбанку». Как окажетесь в игре, оставайтесь на месте, обычно встречающие появляются минут через пять. Удачи вам в «Альтернативном мире»!
– резюмировал он.

Мне вдруг показалось, что в его равнодушном взгляде, брошенном на нас, расходящихся к своим капсулам, на мгновение мелькнула... Жалость?

– Погодите!
– вдруг разверзла уста Мегера Сергеевна.
–

Молодой человек, на каком показателе у меня выставлены ощущения?

– По умолчанию, на 5 процентах - остановился двинувшийся было к двери инструктор.

– Будьте добры - ледяным тоном протянула стерва, - выставьте сто.

И тут же, упреждая уже открывшего рот инструктора, отчеканила непререкаемым тоном:

– Да, я понимаю возможные последствия, да, я предупреждена, да, я действую на свой страх и риск. Будьте добры выставить сто процентов!
– с нажимом закончила она.

– Ну... Хорошо - сдался инструктор.

– И мне тожить - обворожительно улыбнулась беззубым ртом Семеновна.

Бабки явно о чем-то сговорились. Я открыл было рот, но Митрич меня опередил:

– Да чо уж там. Слышь, зампотех, ставь и нам тоже. Да, Мить?

Я молча кивнул. Не знаю, что там задумали старушки, но Мегера определенно не производила впечатления человека, действующего с бухты барахты.

– Вы точно понимаете, что делаете?
– попытался в последний раз отговорить нас инструктор.

– Да чо уж там, гулять так гулять, стрелять так стрелять - процитировал Розенбаума Митрич - Ты ж сам вчера распинался, что в этой интернет-богадельне охраняют лучше, чем в Генеральном штабе!

– Ну как хотите - сдался «альтовец».

Через десять минут я уже лежал в капсуле и слушал обратный отчет:

ДЕСЯТЬ, ДЕВЯТЬ, ВОСЕМЬ, СЕМЬ, ШЕСТЬ, ПЯТЬ, ЧЕТЫРЕ, ТРИ, ДВА, ОДИН!

Яркая вспышка.

Перед глазами появилась надпись:

ПРИВЕТСТВУЕМ ВАС В «АЛЬТЕРНАТИВНОМ МИРЕ! ХОРОШЕЙ ИГРЫ, ВАЛЕНТЫНЫЧ!

Я открыл глаза.

***

Мы находились на высоком холме, заросшем низкой, свалявшейся как войлок, травкой. Своих спутников я узнал с большим трудом. Жилистый поджарый мужчина с хищным, узким как топор лицом, чья абсолютная вертикаль скрашивалась только горизонталью пышных пшеничных усов, мог быть только Митричем. А вот наши бабушки явно не зря проторчали пару часов в редакторе - их я бы не узнал никогда. Грузная, редкозубая и седая как лунь Семеновна обернулась огненно-рыжей молодухой, при взгляде на которую в голове крутились только два прилагательных: «дебелая» и «бедовая». Сергеевна же - называть эту стройную темноволосую красавицу с тугой косой «мегерой» язык не поворачивался - так и не вышла из амплуа Снежной Королевы. Есть такой тип женщин, которых мужчины обходят по дуге, несмотря на всю их красоту и привлекательность. Эдакие крайне редкие, штучные даже «тургеневские барышни из стали» - несгибаемые максималистки, живущие наотмашь и спрашивающие со своих мужчин по высшей ставке - ежедневно и пожизненно. Выглядят они королевами в любом наряде (как наша Сергеевна, материализовавшаяся в игре босой и в простом домотканном платье), но мужики этот грядущий спрос чуют каким-то верхним чутьем, отчего обычно сразу и прижимают ушки.

Впрочем, в первые мгновения моего появления в «Альте» внешность спутников-компаньонов занимала меня меньше всего.

Это было...

Очень трудно рассказать - что это было, и каково это - вдруг в одночасье ощутить себя молодым и здоровым.

Если вам меньше 60 лет - вряд ли вы это поймете, просто потому, что не знаете, как это происходит. Горькая шутка «если после пятидесяти вы просыпаетесь утром, и у вас ничего не

болит - значит, вы умерли», собственно говоря, никакая не шутка, а самая что ни на есть горькая правда. Все начинается очень буднично и незаметно, но однажды вы вдруг замечаете, что ваше привычное тело, в котором вы прожили не одно десятилетие, начинает «сыпаться», как отслуживший свое автомобиль. Суставы ноют на погоду; перепады давления превращают мозг в вату; откуда не возьмись появляется отдышка; нагрузки, которые еще вроде совсем недавно переносил шутя, вынуждают тебя сесть-посидеть и хорошо если не лечь-полежать. В общем, как известно любому автомобилисту, сыпаться начинает все сразу - клапана стучат, колеса буксуют, колодки визжат, багажник открывается непредсказуемо. И, самое главное, ты понимаешь, что даже капитальный ремонт уже никогда не сделает автомобиль, то есть организм, новым. Он, что называется, отходил уже свое, и тебе остается только гадать - столько тебе еще суждено пробежать на остатках прочности, прежде чем встать на вечный прикол. А напоминания о том, что все кончится вот-вот, подлый организм шлет тебе даже не ежедневно - ежеминутно.

В общем... В общем, все равно не поймете, что я почувствовал, оказавшись на высоком холме среди буйства летнего разнотравья - этот побег из многолетнего рабства у собственного тела надо пережить самому. Митрич, похоже, испытывал то же самое. Он вдруг вскочил, раскинул руки, будто желал обнять весь мир, зычно закричал: «Э-ге-гей!!!», и попытался пройтись колесом, но только рухнул на траву. Но на конфуз охотника никто не обратил ни малейшего внимания.

Помолодевшая Семеновна плакала. Плакала беззвучно, без сморканий и всхлипываний, как это умеют только старушки, лишь изредка вытирала рукавом обильно текущие слезы. Сергеевна сидела с каменным лицом. А потом вдруг ледяная корка треснула и осыпалась. Экс-пенсионерка совершенно по-детски улыбнулась, и не запела даже - тихонько, речитативом завела старую песню БГ:

Сидя на красивом холме

Я часто вижу сны, и вот что кажется мне:

Что дело не в деньгах, и не в количестве женщин,

И не в старом фольклоре, и не в Новой Волне -

Но мы идем вслепую в странных местах,

И все, что есть у нас - это радость и страх,

Страх, что мы хуже, чем можем,

И радость того, что все в надежных руках...

Мы слушали молча - все почему-то поняли, что перебивать и влезать будет неправильно. Не допев, Сергеевна вдруг осеклась, и мотнув головой показала:

– Идут.

К нашему холму от расположившейся неподалеку большой деревни действительно шел человек.

– Спасибо, Сергеевна - вдруг смущенно обронил Митрич.

– За что же, позвольте спросить?
– снова превратившись в Мелефисенту, приподняла бровь брюнетка.

– За сто процентов - пояснил Митрич.
– Ни хрена бы не почувствовали ведь: ни запаха этого травяного, ни неба бесконечного, ни всей этой красоты. Сама додумалась, или подсказал кто?

– Гайды юзай, нуб - высокомерно процедила в ответ Сергеевна на неизвестном мне языке, но в глазах у нее - я был готов поклясться - прыгали веселые бесенята.

– Это ты на каковском меня только что послала?
– хитро прищурился Митрич.

– На школотанском - отрезала стерва.

– Даже и не слушал о таком - хекнул Митрич.
– Эх, Сергевна-Сергевна, вроде и битая ты жизнью баба, а как с тобой языками зацепишься - так непременно добавить хочется.

И уже привычно заржал.

– А ты помолчи - и нервы сохранишь, и здоровье сбережешь - оставила за собой последнее слово Сергеевна, и, не обращая на нас внимания, пошла вниз, навстречу встречающему.