В боях за Карпаты
Шрифт:
— Вы ранены, Иван Федорович?!
Посмотрели: две пули в грудь, одна в левую руку.
Кое-как перевязали его, опять оттащили под мост, уложили.
Танкисты и мотопехота вплоть до самой ночи не дали противнику продвинуться ни на шаг. С наступлением темноты мы отправили раненого комкора в тыл.
12 апреля ударная группировка противника при поддержке массированных ударов своей авиации сломила упорное сопротивление двух ослабленных в предыдущих боях стрелковых дивизий 18-го гвардейского стрелкового корпуса, вынудила их отступить на правый берег Днестра, форсировала
После ранения комкора И. Ф. Дремова 20-я механизированная и 64-я танковая гвардейские бригады под покровом темноты были отведены южнее населенного пункта Нижнего и поспешно перешли к очаговой обороне. С рассветом противник возобновил наступление. На некоторых участках ему удалось неглубоко вклиниться в нашу оборону.
В Прикарпатье шли не смолкающие ни днем, ни ночью бои. 1-й танковой армии, потерявшей в боях много техники, разбросанной по широкому фронту, было уже тяжело сдерживать отчаянный натиск врага, стремившегося вырваться на оперативный простор.
В середине апреля стало прибывать пополнение: маршевые танковые роты, 399-й гвардейский тяжелый самоходно-артиллерийский полк, 72-й танковый полк, на вооружении которого были танки ИС-2 со 122-миллиметровыми пушками. Эти части сыграли решающую роль в отражении контрударов врага. Он сворачивался в колонны, отступал на север. Но, отступая, огрызался, и требовалась полная мобилизация сил всех участников борьбы с ним — от военачальников самого высшего звена до рядового солдата.
Как сейчас помню, было это 18 апреля 1944 года, севернее населенного пункта Герасимова. С небольшой высотки мы с бригадным разведчиком капитаном И. В. Бобровым и телефонистом сержантом Н. И. Васиным вели наблюдение за полем боя. Неожиданно прямо на нас выползли три немецких танка.
Что делать? Защищаться нечем — наши далеко. Бежать? Догонят, раздавят, подстрелят, как куропаток. «За мной! — крикнул я.— Укрыться за обратным скатом!»
В складках обратной стороны высотки мы укрылись от стрельбы немецких танкистов, которые нас заметили, но их отвлекло какое-то движение в рядом расположенной деревушке, и они двинулись к ней.
С другой стороны мимо нас к этой деревне мчался наш грузовик с прицепной 76-миллиметровой пушкой.
— Стой! Куда лезете? Стой! — закричал я.
Из кабины показалось лицо совсем молодого лейтенанта.
— Следуем из ремонта в артполк, товарищ полковник!
— А где ваш полк?
— Очевидно, там, где стреляют. Где же быть артиллерийскому полку?
— Правильно. Но нельзя же стремглав мчаться прямо на убой! Впереди три немецких танка.
— Где они, товарищ полковник? — спросил, словно обрадовался, лейтенант.
— Чуть подниметесь на гребень — они тут как тут...
— Вперед! — скомандовал лейтенант водителю, и машина рванулась.
— Стой! Стой!
Но машина уже мчалась вперед.
— Убьют же молокососа! — в сердцах вскричал я, выругав себя, что не смог удержать этого отчаянного мальчишку.
— М-да,— только и произнес Бобров.— Убьют как пить дать...
Мы побежали к
Немецкие танки, привлеченные деревней, не сразу заметили артиллеристов. А те на полном ходу развернулись, лейтенант стал наводить пушку, шофер помогал ему заряжать.
Почти в упор, словно на полигоне, они поразили все три танка подряд. Причем после каждого выстрела лейтенант отрывался от прицела и взглядом как бы проверял, хорошо ли поразил цель его снаряд. Не удовлетворившись совершенно точными тремя попаданиями, он для надежности всадил в танки еще по снаряду.
Затем они с шофером снова уселись в машину, лихо подрулили к нам, ошеломленным этим зрелищем. Лейтенант выпрыгнул из кабины, вскинул руку к козырьку.
— Товарищ полковник, ваше задание выполнено — три танка противника орудийным расчетом уничтожены!
— Такого задания вам не давал,— ответил я, крепко обнял обоих и расцеловал.
Память редко подводит меня, но не могу сейчас никак вспомнить фамилий этих смельчаков. Тогда я доложил по команде об их подвиге и надеюсь, что он был по достоинству оценен командованием.
С подходом стрелковых соединений 18-й и 38-й армий, появлением в небе ИЛ-2 положение на этом участке фронта постепенно стабилизировалось, 1-я танковая армия была выведена во второй эшелон.
Весеннее наступление 1944 года привело к огромным военно-политическим успехам. Но, пожалуй, самым значительным был выход Советских Вооруженных Сил на нашу государственную границу с Чехословакией и Румынией. Тысячу дней и ночей ждал этого советский народ. И вот свершилось. Полосатый пограничный столб с гербом Союза Советских Социалистических Республик водружен на свое законное место. Водружен советскими воинами, сдвинувшими на минуту свои винтовки за спину, чтобы вкопать его поглубже.
Но миновал торжественный момент, а до победы еще путь далек. Он лежит по землям соседних стран, оккупированных фашистами. И чтоб достигнуть полной победы — надо пройти по этим землям, принести их народам освобождение, подарить возможность разделить с советским народом радость победы над заклятым врагом человечества.
И снова солдаты шагают вперед, на запад. И снова ползут вперед танки, устремляются в небо боевые эскадрильи...
В БОЯХ ЗА СОВЕТСКУЮ БУКОВИНУ
В результате успешных наступательных операций войск Красной Армии на Украине к весне 1944 года сложилась благоприятная обстановка для полного освобождения всей Правобережной Украины.
Потерпев в январе и феврале крупное поражение, противник стремился во что бы то ни стало закрепиться на рубеже западнее Луцка, Ямполя, Любара, Казатина, Жаданов, Цибулева, Черемисского, Ольховца, Канижа, юго-западнее Кировограда, Софиевки, Верхне-Тарасовки, Верхнего Рогачика, Горностаевки и далее по Днепру до Черного моря, стараясь удержать за собой оставшиеся районы Правобережной Украины.