В боях за Поднебесную. Русский след в Китае

Окороков Александр Васильевич

14 сентября 1969 г. глава советского правительства Л. Косыгин, возглавлявший советскую партийно-правительственную делегацию на похоронах вьетнамского президента Хо Ши Мина, сделал остановку в Пекине на пути из Ханоя в Москву. В аэропорту он встретился с премьером Госсовета КНР Чжоу Эньлаем. За три с половиной часа переговоров стороны подписали промежуточное соглашение о сохранении статус-кво на границе, предотвращении вооруженного конфликта и выводе своих вооруженных частей со спорных территорий. В следующем месяце (20 октября) решение вопросов по пограничным территориям было продолжено на переговорах в Пекине.

Важно отмстить, что после встречи Л. Косыгина и Чжоу Эньлая советская пропагандистская кампания против «клики Мао» резко прекратилась. Это было отмечено даже западной прессой. В отличие от китайской стороны, продолжавшей активно «разоблачать советских ревизионистов». В ответ на советский жест — прекращение антикитайской пропаганды — китайское агентство «Синьхуа» выступило со статьей, в которой советское руководство

было названо «фашистами», а остров Даманский вновь назывался «священной территорией великого Китая». По сообщению из Гонконга 22 сентября, в Мукдене прошло грандиозное собрание с участием 10 китайских солдат, которые «отличились в боях с советскими интервентами» и получили звание «Героя войны». Один из них — Сан Ю-куо, заявил, что «весь китайский народ готов к отражению любой атаки и сумеет полностью разгромить любого врага». Далее награжденный солдат пригрозил расправой не только СССР, по и Америке, которая «давно уже в заговоре с СССР против Китайской Народной Республики». Свою речь Сан Ю-куо закончил словами: «Американские империалисты и советские ревизионисты понесут должное наказание». Что же касается СССР, констатировал «Герой войны», то «власть отступников там не сможет долго удержаться» ^{269} . Тем не менее, как не без сарказма заметили западные корреспонденты, китайских пропагандистов не смутило, что остров Даманский по-прежнему остался за СССР. Здесь, на наш взгляд, уместно сказать несколько слов и о взглядах на Даманский конфликт русской эмиграции. Она восприняла его как провокацию, направленную даже не против Советов, а против России и русских. Территориальные же претензии Китая расценивались как абсурдные. Так, в одном из политических обзоров, авторитетного журнала «Часовой» говорилось: «Нелепые претензии Китая можно было бы сравнить с тем, как если бы населявшие когда-то Соединенные Штаты индейцы потребовали ухода американцев, или жившие в древние времена на просторах северной Германии славянские племена, остатки которых существуют и сейчас, предъявили претензию на Померанию, Мекленбург и проч.». ^{270} .

Действия китайских властей можно объяснить, разобравшись в новых внешнеполитических ориентирах ККП, сформировавшихся к этому времени.

Документы, ставшие известными в последнее время, свидетельствуют, что еще до октябрьских переговоров по пограничным вопросам Мао Цзэдун принял решение откорректировать стратегию Китая и, развернувшись в сторону коалиции с США, сконцентрировать силы на противостоянии СССР. Тем более что США с начала 1969 г. сами стали подавать Китаю сигналы о возможности потепления отношений. Инцидент на Даманском был воспринят обеими сторонами как сигнал к сближению, хотя официально Америка продолжала оставаться «непримиримым врагом» китайских коммунистов.

5 сентября 1969 г. заместитель государственного секретаря Эллиот Ричардсон сделал заявление, в котором содержалось предупреждение, что если СССР нападет на Китай, то США не останутся безучастными [156] . В нем, в частности, говорилось: «Мы не стремимся воспользоваться ради собственной выгоды враждебными действиями между СССР и Китаем. Идеологические разногласия между двумя коммунистическими гигантами нас не касаются. Однако мы не можем не быть глубоко озабоченными эскалацией этого спора и превращения его в массированное нарушение международного мира и спокойствия». Это предупреждение Никсона было сделано якобы на основе данных, предоставленных президенту американской разведкой. Согласно анализу ЦРУ, все пограничные стычки происходили в местах неподалеку от советских центров военного снабжения и сосредоточения 40 полностью укомплектованных дивизий, общей численностью около 800 тыс. человек. У Китая же в тех местах, как утверждали разведчики, не было поблизости военных коммуникаций, ни значительного сосредоточения войск.

156

До этого США придерживались убеждения, что виновником конфликта, в частности на острове Даманском, является китайская сторона.

К сожалению, достоверных сведений о расположении советских центров снабжения и концентрации войск в этот период автору найти не удалось. В то же время известна активная роль Вашингтона в разжигании недоверия и враждебности между Москвой и Пекином. Так, в частности, директор ЦРУ США Р. Хелмс еще до нормализации отношений с Китаем неоднократно организовывал «утечки» сведений о «предстоящем нападении» СССР на КНР. Кроме того, Вашингтон немедленно доводил до сведения китайцев предложения, которые Л.И. Брежнев якобы делал президенту Р. Никсону, а затем Дж. Форду относительно «формального союза против Китая» ^{271} . Поэтому не исключено, что американскому президенту были предоставлены «нужные» сведения для большой политической «игры» США в данном регионе. Отчасти это подтверждают исследования сотрудников Институт военной истории МО РФ. По их выводу, из-за недооценки серьезности ситуации руководством СССР «защитники границы оказались совершенно не готовы к вооруженному столкновению» ^{272} . Что же касается информации

об упреждающем ударе (в том числе ядерном), который якобы планировал нанести Советский Союз, то по сведениям бывшего полковника КГБ, перебежавшего на Запад, О. Гордиевского, она являлось частью «активных действий» советских спецслужб по дезинформации противника. По словам Гордиевского, слухи об этом ударе распространялись резидентурами КГБ в Европе и Северной Америке с целью напугать китайцев и «предупредить» Запад о том, что советский Генштаб всерьез рассматривает такую возможность. В кратчайшие сроки эти меры помогли заставить Пекин возобновить переговоры по урегулированию пограничного конфликта. Правда, такой «психологический прессинг», вероятно, породил и обратный эффект. Страх, что Советский Союз может нанести удар, был, видимо, одной из причин, заставивших китайцев начать тайные переговоры с США ^{273} .

После приграничных конфликтов Советский Союз в срочном порядке предпринял шаги по укреплению дальневосточных рубежей: была осуществлена передислокация отдельных соединений и частей Вооруженных Сил из западных и центральных районов страны в Забайкалье и на Дальний Восток; осуществлено совершенствование в инженерном отношении приграничной полосы; более целенаправленно стала проводиться боевая подготовка. Но главное — были приняты меры к усилению огневых возможностей пограничных застав и пограничных отрядов; в подразделениях увеличилось количество пулеметов, в том числе крупнокалиберных, ручных противотанковых гранатометов и другого вооружения. На заставы поступили также бронетранспортеры типа БТР-60ПА и БТР-60ПБ; в пограничных отрядах создавались маневренные группы; совершенствовалась система технической охраны границы ^{274} .

Что же касается китайской стороны, то власти КНР еще в январе 1969 г. начали сосредотачивать в приграничных с Советским Союзом районах воинские части и многочисленные подразделения так называемой трудовой армии. Развернули строительство крупных военизированных госхозов, представлявших собой, по сути, воинские поселения, и т.д.

Так или иначе, но очевидно, что американское беспокойство за «международный мир» объяснялось просто — возможностью перетянуть Китай в свою сферу влияния и тем самым изменить баланс сил в регионе в пользу США. «Рука помощи», протянутая Америкой, была оценена Мао Цзэдуном. Постепенно из речей китайских руководителей были изъяты стандартные заявления о том, что США — главный враг их страны. Вслед за этим в 1970 г. последовало сенсационное приглашение Никсону посетить Китай.

Решение о сближении с Вашингтоном было утверждено на пленуме ЦК КПК в октябре 1968 г. Через месяц китайская сторона предложила американцам возобновить переговоры в Варшаве и заключить соглашения о пяти принципах мирного существования. Вашингтон, в свою очередь, в 1969—1971 гг. предпринял целую серию ответных шагов в политической, военной и экономической областях.

Официальное начало развитию американо-китайского диалога положила секретная поездка в Пекин помощника президента США но вопросам национальной безопасности Г. Киссинджера. В июле 1971 г., находясь с официальным визитом в Пакистане, он неожиданно под предлогом болезни «исчез» из поля зрения журналистов. В это время он посетил Пекин, где встретился с премьером Госсовета КНР Чжоу Эньлаем.

Во время своего визита Киссинджер намекнул китайским лидерам на возможность развития некоторых форм сотрудничества двух стран в сфере безопасности и поделился с ними разведывательной информацией о советском военном развертывании на Дальнем Востоке. Более того, он пообещал проинформировать Пекин обо всех договоренностях США с СССР, которые так или иначе затрагивали интересы Китая. Во внешнеполитической сфере КНР была обещала помощь в восстановлении се членства в ООН, снятии изоляции и в целом — «размораживании» отношений. Что и было сделано. На XXVI сессии Генеральной ассамблеи ООН КНР была восстановлена (фактически принята) в Организацию Объединенных Наций. Тайвань лишился места в этой организации, а КНР получила фактически статус великой державы ^{275} .

В своих мемуарах Г. Киссинджер неоднократно отмечал, что американо-китайское сотрудничество с самого начала мыслилось в Вашингтоне, так же как и в Пекине, как направленное против СССР. Взаимодействие между США и КНР, подчеркивал Киссинджер, «отражало геополитическую реальность, проистекавшую из беспокойства в связи с увеличением советской мощи», и должно было побудить Советский Союз к «сдержанности и сотрудничеству» ^{276} .

В феврале 1972 г. с официальным визитом в Пекин прибыл президент США Р. Никсон. В ходе переговоров с премьером Госсовета КНР Чжоу Эньлаем были выявлены как точки соприкосновения, так и серьезные противоречия. Общность интересов проявилось главным образом в борьбе с Советским Союзом. Так, в совместном Шанхайском коммюнике от 28 февраля 1972 г. подчеркивалось: «Каждая из сторон не стремится к установлению своей гегемонии в азиатско-тихоокеанском регионе; каждая из сторон выступает против усилий любой другой страны или блока государств установить такую гегемонию». Китайские источники прямо отмечают, что это положение «в действительности провозгласило борьбу против советского гегемонизма стратегической основой китайско-американских отношений» ^{277} .