В бурях нашего века (Записки разведчика-антифашиста)

Кегель Герхард

Меня поселили в небольшом домике недалеко от пляжа. Некоторые соседние дома выглядели удивительно странно, как будто их кто-то разорил. Но когда я спросил сопровождавшего меня солдата, происходили ли здесь боевые действия, он рассмеялся и ответил, что здесь еще ни разу не стреляли. Но так как тут иногда бывает чертовски холодно, то единственным топливом для обогрева воинской части являются эти домики. Вот их и растаскивают на дрова.

Постепенно я начал понимать, что представлял собой этот "казацкий" батальон нацистского вермахта, расквартированный у Бискайского залива на юге Франции.

Тяжелые и невосполнимые потери на Восточном фронте вынудили нацистское руководство вывести из состава находившихся

во Франции оккупационных войск наиболее боеспособные части и перебросить их на Восточный фронт. Высадка западных держав во Франции пока всерьез не ожидалась. Многие ответственные лица в фашистской Германии считали, что англичане, а также и американцы все еще не оправились от потрясения в результате разгрома в Дюнкерке. По мнению нацистского руководства, блефа о якобы неприступном, а в действительности существовавшем лишь на отдельных участках "атлантическом вале" будет вполне достаточно, чтобы удержать западные державы от крупной попытки высадиться на западном побережье Франции. Ведь, действительно, второй фронт в Европе все не открывался.

Чтобы сокращение военных сил на Западе не слишком бросалось в глаза, на Атлантическое побережье перебрасывались сильно потрепанные на Восточном фронте, утратившие боеспособность части. Среди них находились и подразделения так называемой власовской армии. Командование данным чрезвычайно пестрым по составу соединением было сосредоточено в руках уже неоднократно упоминавшегося мной генерала Кёстринга.

Поскольку эти войска считались, и не без основания, ненадежными для нацистской Германии, каждому такому полку, предусмотренному для пополнения дивизий нацистского вермахта, придавался в период, когда меня направили переводчиком в часть у Бискайского залива, так называемый "казацкий" батальон. Все специальные подразделения этих войск, в особенности артиллерийские, минометные части, подразделения связи, были полностью укомплектованы немцами. Также из немцев, за исключением некоторых вспомогательных служб, состоял штаб "казацкого" батальона. "Казацкие" лейтенанты, командовавшие пехотными ротами, подчинялись состоявшему из немцев штабу батальона и не имели права принимать каких-либо самостоятельных решений.

Таким образом, в моем "казацком" батальоне казаков не было; да, собственно, он и не являлся батальоном в обычном смысле слова. Потребовалось немало времени, пока мне удалось путем многочисленных личных бесед с так называемыми "казаками" и людьми из немецкого состава получить представление о структуре, подчиненности составных частей, персональном составе и политической физиономии этого странного сборища людей.

"Казаки" состояли из различных элементов. Там были и остатки настоящих бандитских отрядов, созданных из контрреволюционных элементов во временно оккупированных нацистскими агрессорами областях Советского Союза. Оказавшись во Франции, многие из этих преступников все еще похвалялись своими "заслугами" в борьбе с партизанами, в насилиях и надругательствах над населением, а нередко и в его уничтожении.

Когда в результате Сталинградской битвы на Восточном фронте произошел великий перелом, а после сражения на Курской дуге в 1943 году началось быстрое изгнание немецких оккупантов с советской земли, стали "ненадежными" и части, которые раньше с готовностью шли на самые гнусные дела. Их нельзя было использовать против победоносной Красной Армии. Они боялись ее, как чумы. На их совести было столь много преступлений, что рассчитывать на пощаду они не могли. Они всегда находились среди первых, кто разбегался, когда возникала опасность. И вот нацистское руководство направило их во Францию, на укрепление "атлантического вала".

Перемещение на побережье Ла-Манша

Примерно в марте 1944 года "казацкий" батальон был внезапно переведен на побережье Ла-Манша.

Лишь

в ходе перемещения "казацкого" батальона на совершенно незнакомое мне место я заметил, что, кроме двух штабных легковых автомобилей, во всей части не имелось автотранспорта. Были лишь конные упряжки. Тягловой силой этого моторизованного батальона служили неприхотливые и необычайно выносливые маленькие лошадки. Взглянув на них и на крестьянские повозки, в которые их запрягали, можно было сразу же сказать, где они были украдены нацистским вермахтом. Тяжелый взвод, имевший на вооружении несколько минометов и станковых пулеметов, тоже располагал лишь такими конными повозками. Когда мы прибыли на вокзал, там шла погрузка частей танкового соединения. Сидевшие на своих машинах солдаты вдоволь позабавились над нашим "боевым батальоном".

Два британских или американских самолета-разведчика, круживших на бреющем полете над товарной станцией, где грузился наш эшелон, обстреляли нас из пулеметов. Средств противовоздушной обороны мы не имели. Когда разведчики улетели, были подсчитаны потери и ущерб. "Казацкий" батальон потерял лошадь, двое солдат было ранено.

Погрузились мы лишь поздно вечером. От штабного писаря я узнал, что путь наш лежал к устью Соммы, на побережье пролива Ла-Манш. Эти сведения подтвердились. На дорогу ушло почти три дня, и вот мы разгрузились в Абвиле. Совершив небольшой марш - не более 20 - 25 километров, - мы прибыли в Кротуа.

Спустя несколько дней мне стала понятна причина переброски "казацкого" батальона с побережья Бискайского залива к устью Соммы. Нацистское руководство ожидало теперь высадки войск западных держав - если такая попытка будет предпринята - на самом узком месте пролива, отделяющего британские острова от Европейского континента, - у Дувра. Здесь также находились единственные более-менее серьезные укрепления "атлантического вала" и велась некоторая подготовка к обороне на случай вторжения. Устье Соммы, где находился городок Кротуа, было расположено на самом южном краю этого района, который считался особенно угрожаемым. Однако для проведения сколько-нибудь серьезных фортификационных работ не имелось уже ни сил, ни возможностей.

И вот вскоре после своего прибытия и размещения в Кротуа "казацкий" батальон получил приказ приступить к сооружению в системе "атлантического вала" препятствий для высадки воздушных десантов американских и британских сил вторжения. В этих целях две роты "казацкого" батальона каждодневно ранним утром отправлялись за 10 - 15 километров в лес, валили там огромные буки, обрубали на месте сучья, распиливали бревна на 5 - 6-метровые куски, которые заострялись с обоих концов, и вечером, возвращаясь в свое расположение, разгружали их в нескольких стах метрах от поселка. Другим рабочим командам было поручено рыть, разумеется лопатами, на просторных полях и выгонах на точно определенном удалении друг от друга ямы определенной глубины и вкапывать в них упомянутые куски буковых стволов. Затем заостренные верхние концы кусков бревен опутывались и связывались друг с другом колючей проволокой.

Результатом этого изнурительного и бессмысленного в военном отношении труда явилось, с одной стороны, то, что через два месяца были вырублены целые буковые леса, с другой стороны - вся местность оказалась обезображенной проходившей в 800 - 1000 метрах от побережья полосой деревянных надолбов шириной до 100 - 150 метров. Немецкие солдаты непочтительно называли такое противодесантное псевдопрепятствие "спаржей Роммеля". Этот вид "атлантического вала", сооруженного с целью воспрепятствовать вторжению огромной военной машины западных держав, служил как для его строителей, так и для сторонних наблюдателей предметом бесконечных острот по поводу "чудо-оружия" фашистской Германии и беспощадных издевок над ним.