В царстве тьмы. Оккультная трилогия
Шрифт:
— Лучше не вставайте, миледи: погода ужасная, идет дождь с градом, и вам следует хорошенько отдохнуть. Сегодня в полночь назначена охота, и вы должны быть вовремя готовы, потому что обер-егермейстер не любит ждать. Я подам теплой крови и чего-нибудь посытнее.
Спустя четверть часа камеристка принесла поднос с чашкой парной крови и несколькими хлебцами, тоже замешенными на крови.
Мэри начала свыкаться с этой пищей, а потому осушила чашку и съела хлебцы. Затем Мэрджит налила в маленький стаканчик густую, как мед, очень пряную жидкость, которую Мэри выпила, после чего мгновенно заснула тяжелым, крепким сном.
Прикосновение к лицу чего-то холодного и мокрого сразу пробудило
— Выпейте лимонаду, он освежит вас, а потом надо приниматься за туалет. Времени терять нельзя.
Горьковатое ароматическое питье действительно освежило ее и придало силы.
— Прежде всего я должна натереть вас особой мазью и промассировать. Только не бойтесь — я полью вас розовым маслом.
— Скажите, Мэрджит, а вы присутствовали на таких ночных празднествах? — полюбопытствовала Мэри, пока камеристка открывала большую фарфоровую банку с мазью и доставала флакон с маслом.
— Да, миледи, уже несколько раз, — поспешила ответить та. — Только не на первом месте, конечно. Вы сядете на коня, а мы — как попало: на баранов, козлов, свиней и т. д., потому что не на всякое животное сядешь верхом.
Пока она массировала и натирала тело Мэри мазью, той казалось, что ее терли огнем: у нее при этом даже кружилась голова, она точно витала в воздухе. Но болезненные ощущения исчезли, когда дело дошло до розового масла, а затем ощущалось лишь легкое покалывание. Когда же Мэри встала, ей показалось, что она вдруг стала легка, словно пушинка, тело сделалось гибким, как каучук, и будто утратило свой вес, так что минутами пол будто уходил из-под ног. Вместе с тем она чувствовала себя отлично, по жилам разливалась приятная теплота. Мэрджит надела на нее серое пушистое трико, до того тонкое, что оно облепило все тело, как вторая кожа, а голову украсила шапочкой в виде летучей мыши, с двумя зелеными лампочками на месте фосфоресцировавших глаз. На шею она накинула медальон на стальной цепи в виде кошачьей головы с бриллиантовыми глазами. Наконец Мэрджит опоясала ее серебряным кушаком с висевшим на цепочке охотничьим рогом, подала серый плащ и такие же перчатки.
— Какая ужасная погода, — заметила Мэри, прислушиваясь к свисту вихря, треску вековых деревьев и отдаленным раскатам грома.
Град бил в стекла, а в старом камине и трубах ветер выл и стонал, словно человеческим голосом.
— Это всегда так бывает, миледи, и стихии бушуют, когда обер-егермейстер выходит на охоту. Но не бойтесь, с вами ничего не случится. А я буду одеваться. Через четверть часа вы услышите сигнал.
Оставшись одна, Мэри подошла к окну и, прислонясь лицом к стеклу, выглянула наружу. Бушевала буря, гремел гром, и временами молнии озаряли все зловещим, диким светом, а в воздухе кружились смутные тени, которые летели и бежали, собираясь у замка.
«Начинается шабаш», — подумала Мэри и невольно содрогнулась.
В эту минуту она почувствовала, что в плечо ей впились когти, а со стороны двора к стеклу прилипла отвратительная голова не то человека, не то животного. Вдруг послышался голос Ван дер Хольма, крикнувшего:
— Не бояться!
Мэри мужественно выпрямилась и подняла руку с заклинанием: к ней вернулись обычные смелость и бесстрашие. Противная рожа снаружи исчезла.
Вслед за этим поднялся хаос криков и беспорядочных голосов, рычавших: «Хар! Хар! Шабаш!» Одновременно раздался и звонкий протяжный звук охотничьего рога.
— Скорее, скорее, миледи! — кричала Мэрджит, влетая в комнату, и, схватив Мэри за руку, понеслась с нею к большой лестнице.
Двор замка был залит точно красным заревом пожара, а внизу, у крыльца, какой-то
Там, на таком же вороном, как и у Мэри, коне гарцевал Азрафил и не переставая отчаянно трубил в охотничий рог. Словно во сне, мелькнули мимо Мэри на конях Ван дер Хольм и таинственный владелец замка, а потом она почувствовала, что земля словно уплыла из-под копыт ее лошади. Началась бешеная скачка. Адские охотники точно летали среди беспорядочных звуков пения и охотничьего рога, вперемешку с дикими криками: «Хар! Хар! Шабаш!»
Мэри не могла бы сказать, сколько времени длилась эта головокружительная скачка. Словно туча зла, неслись они над долинами и лесами, направляясь к горам.
Наконец они очутились в узкой, окруженной остроконечными скалами лощине, около полуразрушенных стен — по-видимому монастырских, судя по развалинам церкви, стоявшей без крыши, но еще с остроконечными окнами и осыпавшимся каменным престолом. Подле раскинулось, надо полагать, прежнее монастырское кладбище, потому что вокруг белели кресты, плиты и другие надгробные памятники. Внутренность церкви была освещена, словно там-то и готовились справлять шабаш.
Между тем буря стихла, тучи расплылись по небу; бледный лунный свет озарил мрачную картину.
Незнакомец из Комнор-Кастла подошел к Мэри и помог ей сойти с седла, а потом повел ее за Азрафилом, который встал посреди кладбища на высоком памятнике. Возможно, что это были развалины надгробной часовни, но Мэри не могла разобрать, а заметила только, что у обер-егермейстера, или Азрафила, из-под черного плаща виднелось волосатое трико (если, впрочем, это не была его собственная кожа).
Прижав к устам серебряный рог, тот принялся снова трубить, и по мере того, как резкие, несогласные звуки резали воздух, со всех сторон стали появляться блуждающие огоньки, витавшие вокруг него. Надгробные памятники и плиты качались и точно заволоклись черной дымкой, а затем появились какие-то странные образы: одни в сутанах, другие в старинных одеяниях минувших веков. Лица их были бледны, худы, отвратительны и точно искажены страданием, а при каждом их движении слышался зловещий лязг костей. Совершенно непонятно почему, но Мэри не ощущала страха и с живейшим интересом следила за дальнейшим развитием страшной сцены. Вдруг незнакомец из замка, очевидно, считавший себя кавалером Мэри, взял ее за руку и повел.
— Не стоит смотреть на всю эту могильную тлю: они будут и на празднике, — презрительно проворчал он.
Когда они вошли в бывшую церковь, Мэри увидела, что там горели костры, а вокруг них толпились мужчины и женщины, на лицах которых запечатлелись всевозможные нечистые страсти. В два ряда по стенам были расставлены длинные низкие столы, уставленные разными яствами, винами и серебряной посудой. Очевидно, готовился пир.
Азрафил вскочил на жертвенник, и Мэри онемела от изумления, увидев, что вместо него появился огромный и страшный длиннорогий черный козел. Это чудовище — получеловек, полузверь с красными, как горящие угли, глазами — держало в руке пылавший факел и, скаля зубы, глумливо смотрело на голую, рычавшую толпу, которая начинала вокруг разнузданную и невероятно бесстыдную пляску. А оргия все росла, и столы быстро опустошались: кубки с парной кровью или вином обходили присутствовавших, а те либо вопили дикие песни, либо забавлялись, разрывая на части живых жаб, ворон и других животных.