В час, когда взойдет луна
Шрифт:
А оружие? Зазвенит же оружие? И стрельба начнется все равно. Врут. Врут.
Лифт раскрылся, Макса подтолкнули в спину. Втиснулись следом. Лифт закрылся.
Зрение садилось неумолимо — Макс видел как в мутной воде. На стене лифта было зеркало — но Макс не мог различить лица террористов. Он не мог даже отличить себя от них. И только клоун мелькал белым пятном.
Ну заметьте нас, кто-нибудь…
Двери разъехались, они оказались вестибюле, пустом и гулком в это время суток. Охранник зевал в будке, другой прохаживался вдоль барьера. Макс почувствовал, как его берут под руку. Увидел совсем
Как же так? Как это?
Трое террористов по одному прошагали следом, неся в руках камеру, планшетку, штатив… Да посмотрите же вы внимательнее на них! Проверьте их бэджи! Ох, нет… Никто никогда не знает в лицо команды технарей.
А упасть он не мог. Потому что едва касался земли. И знал, что сила, которая его держит, не отпустит.
Они прошагали до лифтов. Теперь — пять этажей вверх.
Нет — четыре этажа…
Клоун сунулся в одну комнату, другую, третью…
— Вот, — он нашел, наконец, подходящий кабинет. — Отдыхай.
…И уронил Макса в глубокое кресло.
— Извини, — затрещал скотч. — Я тебя немного зафиксирую. А то в таком состоянии начнёшь шляться, ногу подвернёшь…
— Быстрее, — поторопили клоуна из коридора.
Внутренние камеры. Нас пишут, нас видят. Сейчас все будет в порядке, — подумал Макс, — и уплыл в темноту в обнимку с ощущением, что порядка уже не будет. Никогда.
Антон знал, что после точечного вмешательства в работу системы — временного отключения чекера в вестибюле — продержится недолго. Будь готов в любую секунду вырубать всё, — сказал ему Эней. А потом? А потом, сказал Эней, как с самого начала решили. Ибо: буква «а» — двери на пожарную лестницу не блокируются никогда, нигде и ни при каких обстоятельствах, буква «бэ» — полиция при оптимальном раскладе — то есть, если поднимется тот наряд, который сейчас бегает по Бецирксаммт — будет здесь не раньше чем через десять минут, и приедет в гараж, а не на станцию трансрапида.
А может быть, её и не вызовут сразу. Потому что Игорь прав. Объясняться с полицией Стелла — даже если Каспера сдала она — может только в случае, если мы ляжем там все.
Костя снова сидел за рулем — ссутуленный, огромный и печальный, прямо такой весь из себя утес, диким мохом оброс. Ему явно полегчало, когда Антон доложил, что заложника Эней упаковал в безопасном месте. То, что происходило сейчас, вызывало у него живой внутренний протест, видный снаружи невооруженным глазом — но большинством голосов они решили идти на штурм, и он подчинился. А Стелле придется объясняться с полицией в любом случае, подумал мальчик. Её фургон нашли в магазине, её охранника выловят из реки, её референта найдут — или уже нашли — на Репербане, и через пару часов, когда закончится диализ, допросят…
Получается, что мы бабушку спалили вместе с избушкой. Вернее, она сама себя спалила, когда приказала убить Энея — но мышиным хвостом ли об яйцо, яйцом ли об хвост, а координационный центр мы, считай, грохнули. Даже если никого не арестуют, работать отсюда станет невозможно.
Значит, полицию она всё же свистнет. А может быть и не полицию, до нее раньше «Роттенкопфен» добирались, так что там на проводе могут
А не трави наших командиров, бабушка. Особенно если они приходят к тебе просто поговорить.
Одно утешение — хоть и слабое: она сейчас располагает примерно половиной своей огневой мощи. Потому что ей не больше нашего хочется объясняться с полицией — а чем меньше шума, тем легче сделать вид, что ты и рядом не стоял — и её ребята уже шустрят в поисках Магды и Генриха. Поэтому из двух машин, посланных в качестве приманки, вернулась всего одна. Одна — это пятеро. И — сколько еще на этаже?
— Пятачок, — сказал в наушнике голос Энея, измененный ларингофоном. — Это Винни. Мы на пожарной лестнице. Вырубай им всё. Намертво.
Да будет свет — и тут явился Ньютон… Коммуникационные системы сказали «упс» и отбыли туда, куда уходит электричество, когда выключают ток.
У охраны наверняка есть резерв. Наверняка. Но на всякий резерв есть свой противорезерв. Вместе с аварийной системой запустился и вирус, подсаженный накануне Антоном — вирус довольно старый, специально предназначенный для заметания следов: круши всё! У лифтов и прочего оборудования наверняка есть точки ручного подключения, но к ним придется добираться по одиночке. К каждой.
Если у нас когда-нибудь будет центр, — подумал Антон, — нужны будут резервные системы, которые не вырубишь ни изнутри, ни снаружи. Если мы снесём новое яичко, не золотое, а простое, и если из него вылупится птенец.
Он думал об этом, потому что о том, что происходит наверху, ему думать не хотелось. Отслеживать — да, это обязанность. А думать — нет.
А наверху началась стрельба переходящая в резню. Антон лишился возможности наблюдать за ситуацией — к резервной системе он подключен не был, да и она должна была скоро грохнуться. Но воображение у него было в порядке, и что происходило несколько секунд в темноте — а потом на свету — он легко восстановил по крикам, стонам, выстрелам и кратким обменам репликами на их собственном канале.
Атака со стороны людей в форменных куртках агентства заставила охрану замешкаться разве что на долю секунды. А вот газа они не ждали. Техники врубили вентиляцию вручную — и быстро — но те, кто оказался в зоне действия, успели надышаться. Первую линию обороны снесло. И ещё охрана не рассчитывала на то, что среди нападающих окажется старший. Боевые коктейли дорого обходятся организму, а с людьми можно справиться и без них… Цумэ собрал почти весь первый урожай огня — а за ним шёл Десперадо.
— Иа, ты нужен, — сказала Мэй.
— Понял, — Костя выскочил из машины. Антон занял место за рулем, продолжая одним глазом посматривать в визор — не вернулись ли те стрелки, которых Эллерт послала искать свой фургон? Не едет ли полиция?
И тут в наушнике раздались дикий треск и стрельба, а потом Эней произнёс отчетливо, своим, а не механическим голосом:
— Доброй ночи, фрау Эллерт.
Чуть задыхающийся, но ясный женский голос сказал в ответ по-немецки:
— Маленький, злобный, мстительный идиот. Вы знали, что у меня приказ. Вы знали, что мои люди будут стрелять. Что они обязаны стрелять. Что, не хватило ума узнать, где я живу?