В человеческом обличье
Шрифт:
– И что? Какие были версии потом? О чем говорили в городе?
– Обо всем, что только могло прийти в голову. О родовых проклятиях, об одержимости дьяволом, о внезапном сумасшествии, кто на что горазд, короче, – Флинт закурил и несколько секунд молчал, глядя на стройные ноги юной красавицы, шагавшей по тротуару вдоль ограды паба. – Страшно признавать, что мужику просто снесло крышу на несколько мгновений и все. Страшно, потому что таким образом признаешь, что и сам не застрахован от подобной участи.
– Ага, – Дэйв сделал глоток виски
– Значит, все-таки дьявол вселился? – хмуро пробормотал Флинт. – Такая версия тебе больше по нраву?
– Даже не знаю. Так как все было?
Дэйв отметил, что нынешнее поведение Флинта резко контрастирует с его обычной манерой, когда он готов сочинить на ходу любую чепуху в угоду слушателю и тут же, на ходу ее переврать для пущей забавы. Сейчас же он выглядел вовлеченным в свои воспоминания не потехи ради. Дэйв взял бутылку и подлил в стаканы.
Флинт несколько секунд молчал, словно пытался точнее восстановить в памяти события тех дней. Затем заговорил:
– Одним июльским вечером, а именно субботним, соседи увидели, как маленький Джонсон бредет босиком по улице, оставляя за собой кровавые отпечатки своими детскими ножками. Сначала подумали, что он изрезался, но когда осмотрели его ноги, оказалось, что они целые, то есть кровь была не его. А чья кровь, ответить он не мог. Молчал. И с тех пор не проронил ни слова. И взгляд оставался… не испуганным, а словно, как это сказать?
– Отсутствующим?
– Тоже не то. Взгляд был осмысленный, но словно он смотрел куда-то не туда, куда смотрим мы. Словно внутрь себя, а не наружу.
– Ты видел его после гибели родителей?
– Да. На похоронах Доротеи. Тело Рэкса кремировали, а что сделали с прахом, я не знаю, может, передали его родственникам.
– И как мальчишка себя вел на похоронах?
– Так, как я и сказал. Молчал и…
– И смотрел внутрь себя, – закончил Дэйв.
– Это был очень странный взгляд, скажу тебе. Словно и не взгляд человека.
– А кого?
– Кого-то совершенно равнодушного ко всему человеческому. По крайней мере, так казалось.
– А как еще должен выглядеть ребенок, переживший такой ужас?
– Примерно так, сынок, я ведь и не спорю. И все же…
– И все же этот взгляд тебе запомнился?
Флинт кивнул. Дэйв окинул взглядом пеструю улицу Диккенса, чьи два ряда двухэтажных многоквартирных домов были окрашены в разные цвета – красный, желтый, зеленый. Даже здесь, в центре, Эскина этим субботним утром выглядела полусонной, и шум мотора редкой машины, негромкий разговор, хлопнувшая створка окна – все это слышалось так осторожно, словно виновники этих звуков изо всех сил старались остаться незамеченными. Дэйв подумал о том, как же все это, вероятно, отличалось от того вечера двадцатипятилетней давности, когда на улицу герцога Джерома со всех уголков города сбегались шокированные жители, потрясенные столь редкой для их милого городка ужасной новостью.
–
– Голова была раскроена пополам от макушки до подбородка, как арбуз, – ответил Флинт и тяжело сглотнул. – Я сам, разумеется, не видел, но полицейские рассказывали именно так. Она была в спальне. А знаешь, где был найден Рэкс со своей двустволкой, которую он приставил к подбородку?
– Где?
– В детской спальне, – ответил Флинт, хлебнул еще виски и приложился к пиву.
– И что это могло значить? – спросил Дэйв, обдумывая последние слова старика.
– Не знаю. А ты как думаешь?
– Что он хотел прикончить и ребенка? – Дэйв при этом вопросе почувствовал мороз по коже, прямо как вчера, когда стоял напротив Адама. – Но мальчик смог чудом унести ноги?
Флинт пристально смотрел Дэйву в лицо.
– Может быть, так. Или… – сказал он и замолчал.
– Или, – продолжил Дэйв, – в последний момент что-то пошло не по плану. Рэкс на мгновение протрезвел, понял, что натворил, и принял единственно правильное решение для себя.
– Интересно, – кивнул Флинт. – Вот только экспертиза показала, что тот вечер был из тех в жизни Рэкса, когда он был трезв, как стекло.
– И чем же они его так взбесили?
– На этот вопрос мог бы ответить только Адам.
– Но как ему задать этот вопрос?
– Найти его и задать. Если, конечно, он захочет ответить, а не предпочтет молчать, как и двадцать пять лет назад. Если он вообще перестал молчать и вновь заговорил.
Дэйв сомневался в последнем предположении. Вообще, на протяжении всего разговора он думал, что Флинт вот-вот скажет, что тоже видел Адама, но, видимо, это было не так. Сам же он не спешил раскрыть своей осведомленности, при этом даже не мог ответить себе, почему делает тайну из пребывания Адама в Эскине и скрывает этот факт уже от второго человека.
– О нем известно что-то?
– Мне нет, – ответил Флинт.
– А если неизвестно тебе, то дальше можно и не искать, – усмехнулся Дэйв.
– А ты думаешь, что кто-то пытался? Служба опеки увезла его спустя неделю, которую он провел в соседских домах, и с тех пор о нем не было ни одной вести. И никто особо не хотел этих вестей. Понимаешь, Дэйв… со временем эта трагедия была обречена окончательно перерасти из свершившегося факта в городскую легенду. Тут так заведено, сынок. Тут нет места подобной памяти.
– Я немного помню этого Адама. Кажется, бледный он был, апатичный, даже слабый.
– Это так. Но была ведь еще одна интересная деталь, – Флинт как бы через силу улыбнулся своей белозубой улыбкой.
– Что еще?
– Когда он мыкался по соседям после гибели родителей, то все время спал беспробудным сном. Его еле можно было добудиться.
– Реакция организма, – пожал плечами Дэйв.
– Разумеется. Но ведь до этого не спал. Не спал целыми ночами, неделями. Вот тебе и бледность, апатичность, слабость.