В чём измеряется нежность?
Шрифт:
Он вспомнил, как Майк говорил об этом впервые: с возбуждением и крайним одушевлением, но осторожно и деликатно. Вскоре эта идея захватила его настолько, что он работал как одержимый, позабыв обо всём на свете. Когда-то Грейс полагал, что верхом его трудов станет то, что он сумел воссоздать в клетках тела Коннора геном человека на основе биологического и синтетического материалов. Манипуляции с ДНК и программирование искусственных белков, постоянная
«Этот ребёнок будет сделан в пробирке. Знаю, звучит так себе, но естественным путём ничего не выйдет… Сама процедура весьма схожа с обычным ЭКО?{?}[Экстракорпоральное оплодотворение. Вспомогательная репродуктивная технология, чаще всего используемая в случае бесплодия. Синонимы: «оплодотворение в пробирке», «оплодотворение in vitro», «искусственное оплодотворение».]. Эмбрион только, естественно, будет создан способом, отличным от стандартного оплодотворения в чашке. На основе сотни исследований и десятков проведённых опытов, мы установили, что для матери вынашивание такого плода не грозит серьёзными дополнительными рисками. Токсикозы, правда, могут быть сильными. Но в целом возможность отторжения не выше, чем в условиях ЭКО», - рассказывал всё без утайки. Майкл не воспринимал своих друзей как подопытных животных и боялся воплощения своих разработок даже больше, чем они.
Решительнее всех была настроена Мари. Она ещё до брака успела свыкнуться с мыслью, что у них не будет собственных детей, и вовсе не переживала по этому поводу. Но стоило лишь забрезжить той самой крохотной возможности, что её ребёнок будет похож и на Коннора, Мари ухватилась за неё и не отпускала.
«Ваш сын - настоящее чудо!
– с теплотой вздыхала Кларисса, укачивая на руках новорождённого внука.
– Мне кажется, будет преступлением назвать его банально. Ты ведь и сама до сих пор мучаешься из-за своего имени, Мими… Поэтому никаких Джонов и Томов! У нас этого добра навалом,
– Что с ногами?
– Развернувшись в кресле, Коннор кивнул на ссадины с запёкшейся кровью.
– Да ерунда.
– Эрик шмыгнул испачканным грязью носом и утёр его манжетой куртки.
– Поспорил там с одним придурком, что я уделаю его. Взяли доски, двинули всей толпой к заброшкам…
– Хорошо, что физиономии друг другу чистить не стали.
– Коннор достал из выдвижного ящика стола аптечку и смочил дезинфицирующим раствором ватный диск.
– Ну… мы хотели. Потом передумали. На досках круче.
– Держи, обработай раны.
– Он протянул сыну ватный диск.
– Из-за чего хоть поспорили?
– Он назвал меня уродом из пробирки. Говнюк!
– Эрик шикнул на лекарство, защипавшее рану.
– Я ответил, что у меня хотя бы оправдание есть, раз я из пробирки, а вот его таким уродом по-нормальному сделали.
– И с удовлетворением заметил на губах отца улыбку одобрения.
– Ты его уделал?
– Ага.
– Молодец. Только имей в виду, что заброшенные здания - крайне опасная зона. Вам повезло, что вы колени разбили, а не шеи себе свернули. Спортивное соревнование вместо драки - мудрое решение, но место выбрали ужасное. Не забывай голову включать, ладно?
– Ладно.
– И с минуты на минуту мама придёт. Ей не рассказывай, а то она, в отличие от меня, как раз «плохой полицейский»: задаст тебе будь здоров.
– Коннор ласково похлопал сына по плечу.
– Так, она идёт… Быстро дай сюда улики!
– Смеясь, забрал у Эрика использованную вату и выбросил в мусорное ведро под столом.
Мари стремительно приближалась, похожая на удивительный мираж. Казалось, она слилась с этим местом, как и он сам: выросла в здешних стенах и насовсем стала их частью.
– Привет.
– Она поцеловала сына в макушку, затем обратилась к Коннору: - Закончил уже?
– С любопытством вздёрнула брови и убрала за ухо прядь.
– Да тут нечего и начинать было. Завтра разгребу всё.
– Он наспех выключил приборы, собрал вещи и взял Мари за руку, с нежностью посмотрев ей в глаза.
– Тогда пошли скорее домой.