В чем суть вопроса

Кутузов Александр

Сам Петр, когда стал взрослым человеком, рассказал о случае, который поставил его на избранный им путь. Когда ему было четырнадцать лет, князь Долгорукий, отправлявшийся послом во Францию, в разговоре с ним упомянул об инструменте, которым он прежде владел, и которым можно было «брать дистанции». То есть, измерять расстояние до предмета, не приближаясь к нему. Только жаль, посетовал князь, что прибор у него украли. Петр попросил князя купить ему такой же во Франции и на следующий год получил астролябию и готовальню с математическими инструментами. Но к кому бы ни обращался Петр за разъяснениями, никто не мог объяснить ему назначение этих предметов. Только немецкий доктор обещал, что отыщет знающего человека.

Вскоре он привел голландца Франца Тиммермана и тот объяснил царю, как пользоваться тем, что привезли ему из Франции. Под руководством Тиммермана Петр стал обучаться арифметике, геометрии, артиллерии и фортификации. Учитель сам был невеликим знатоком. Сохранились ученические тетради, по которым видно, что в вычислениях он допускал ошибки. Но Тиммерману достаточно было дать общие указания, и талантливый ученик доходил своим умом до всего остального. С помощью голландца Петр овладел астролябией, изучил строение крепостей и научился вычислять траекторию полета пушечного ядра.

При осмотре с Тиммерманом амбаров своего деда Никиты Романова, Петр обнаружил завалявшийся там английский бот, который, как объяснил ему учитель, мог ходить не только по ветру наподобие русских лодок, но, при искусном управлении, и против него. Голландец познакомил Петра с корабельным плотником Христианом Брантом, починившим бот и его оснастку. Вместе с Брантом Петр лавировал на реке Яузе, но там было тесно для маневров. Упражнения перенесли на Просяной пруд в селе Измайлове, а затем на обширное и глубокое Переяславское озеро. В устье реки Трубеж, впадающей в озеро, Петр вместе с Брантом заложил верфь, положив тем самым начало своему кораблестроению.

Петра влекла к иностранцам не только его природная любознательность, но и то, что только от них он мог получить ответы на многие интересовавшие его вопросы. Больше всего он сдружился со швейцарцем Лефортом, который с увлечением ему рассказывал о странах, в которых побывал, и об истории культурного развития Европы. Лефорт познакомил царя с остальными обитателями Немецкой слободы.

Это был небольшой благоустроенный городок на берегу реки Яузы, где проживали приезжавшие в Москву иностранцы – купцы, врачи, мастера, офицеры и солдаты. Разноплеменное население слободы пользовалось достатком и весело проводило свободное время. Для Петра это был совершенно новый, незнакомый ему мир. Там царила непринужденность в общении, и часто устраивались пиры, которые продолжались порою по два или три дня кряду. В них принимали участие женщины, что было немыслимо для тогдашнего русского общества. В Немецкой слободе все было интересно Петру, и он со всеми обращался запросто, как равный с равными. Там у него возникли первые планы по будущему переустройству России.

Темной августовской ночью 1689 года Петра разбудил перебежчик из Кремля, сообщивший о новом заговоре стрельцов, организованном Софьей. Спасая жизнь, Петр бежал к Троице, куда вскоре подошли верные ему полки. Тем самым был положен конец троевластию, которому насмешливо удивлялись за границей. С согласия Ивана Софью заточили в монастырь. Сам Иван, как и прежде, остался выходным, церемониальным царем, а Петр продолжил заниматься своими полками. Государственная власть вновь перешла в руки царицы Натальи.

Петр родился вдали от моря, но оно его всегда влекло к себе. Впервые он увидел море в двадцать один год, когда посетил Архангельска, единственный в то время порт в России. Там он плавал по Белому морю на настоящем фрегате и с большим интересом осматривал в порту иноземные суда и привезенные ими товары. Он обо всем расспрашивал купцов и матросов и строил собственные планы о расширении русской торговли и о создании отечественного флота. Смерть матери заставила Петра вернуться в Москву и взять в свои руки бразды правления.

В качестве царя Петр поставил перед собой

две задачи. Во-первых, он стремился дать России свободный выход к морю, чтобы иметь непосредственные торговые отношения с Европой и остальным миром. А во-вторых, он хотел реформировать Россию и поднять ее до уровня передовых европейских стран. Петр видел, насколько сильно Россия от них отстала. На это были объективные причины – суровый климат и громадные расстояния.

В то время Россия была страной малонаселенной. По переписи, проведенной Петром, на ее огромной территории проживало 14 миллионов человек, что составляло всего две трети от тогдашнего населения Франции. Проезжавший по России путешественник видел пустоши, починки, деревни и села. Возникший на впервые поднятом земельном участке поселок назывался починком и состоял обычно из одного крестьянского двора. Со временем починок обживался, расстраивался и рядом с первоначальным двором возникали один или два новых. Тогда поселок называли деревней. Если деревню покидали жители, а пашня забрасывалась или поддерживалась наездом из ближайшего села, она превращалась в пустошь. Большая деревня от четырех до десяти крестьянских дворов и редко когда больше, называлась селом и в нем обязательно строили церковь. Вокруг села или барской усадьбы с хозяйственными пристройками были разбросаны деревни, починки и пустоши, которые тянулись к селу как к своему церковному, хозяйственному и административному центру.

Население было распределено крайне неравномерно. 70 процентов его жило в пределах территории Московии, какой она была в начале XVI века. Больше людей жило вблизи городов и там больше земли находилось в обработке. А вокруг Москвы ее даже не хватало. Но немного дальше от центра основная часть территории никак не использовалась. Обычно в обороте было не более шестой или седьмой ее части, а на окраинах в лучшем случае десятая часть. Там пахотные участки располагались редкими островками среди неподнятой целины.

В отличие от Европы, где вегетационный период продолжительный, в России жаркое, но короткое лето. Крестьянин вынужден был ожидать мая, чтобы вспахать почву, а в августе уже должен был собрать урожай. Такой короткий сельскохозяйственный цикл отложил отпечаток на характер русского крестьянина. Летом был каторжный труд, за которым следовали долгие месяцы вынужденного зимнего безделья. Этот цикл выработал у крестьян способность к интенсивному, тяжелому труду, и непривычку к равномерной работе в течение всего года.

Изобилие земли вело к экстенсивному методу ведения хозяйства. Крестьянин вырубал или сжигал лес, а затем старался «выжать» из почвы все, что было можно. Когда земля истощалась, сельскохозяйственные работы он переносил на соседний участок. На севере России почва небогата, и урожаи получались скромными. Обычно на каждый посеянный колос выходило три. Этого хватало для пропитания, но в случае неурожая запасов не оставалось. Поскольку лето в России не только короткое, но и непредсказуемое, ранние холода могли повредить или полностью уничтожить урожай, а отсутствие достаточных запасов зачастую приводило к тому, что на следующий год нечего было сеять. Поэтому в России периодически случались голодные годы.

Товары легче всего и дешевле перевозить по воде, и дороже по суше, особенно на дальние расстояния. В Голландии или в Англии вода повсюду, и между реками можно прорыть каналы. Короткие расстояния и дешевый путь способствовали там быстрому обороту капитала, а значит интенсивному развитию торговли и разделению труда. Это повышало общую эффективность производства. А в России приходилось везти товары на дальние расстояния и по плохим дорогам, поскольку при редком населении и больших дистанциях их невозможно было сделать хорошими. Чтобы добраться до самой восточной окраины государства, требовался год пути только в один конец.