В чертогах памяти
Шрифт:
А вот на парковке дела у нападавших пошли не так хорошо — подвело желание захватить броневик в целости и сохранности. После того, как отгремели взрывы в зале Совета, в гараже погас свет, к машинам полетели дымовые гранаты и, спустя несколько секунд, началась атака. Однако сидевший в броневике стрелок не растерялся. Несмотря на то, что вместо приближающихся фигур электронный прицел показывал огромные размазанные пятна, ему не было нужды выцеливать кого-то. Короткая очередь из сорокамиллиметрового гранатомета смела атакующих справа, после чего башенка на броневике повернулась, глухо затарахтев башенным пулемётом. Пролетев над крышами служебного электромобиля и полицейского джипа, тяжелые пули калибра 12,7мм буквально разорвали бегущих
В этот момент пришло последнее сообщение от командира группы. Воспользовавшись передышкой, пока нападавшие докладывали обстановку и запрашивали подкрепление, полицейские быстро выработали план действий. Водитель электромобиля перебрался в броневик, после чего тот развернул башню и вновь выдал длинную очередь из башенного пулемета, на этот раз — по воротам. Затем в очерченный пулями полукруг влетел сам броневик.
Конечно, бронированные жалюзи с легкостью выдерживали попадания из ручного оружия, кое-как пересилили крупнокалиберный пулемет, но когда в это же место влетел многотонный броневик — они сломались. С диким скрежетом машина выбралась через образовавшуюся дыру и отъехала в сторону, дожидаясь джипа. В этот момент нападавшие спохватились и открыли бешенную стрельбу. Пули джип выдержал, но потом кто-то от отчаяния выстрелил из подствольника, угодив в заднее левое колесо. Джип подбросило, затем повело, в результате чего он влетел в дыру под углом, напрочь заблокировав выход. Впрочем, обоим полицейским удалось выбраться через переднюю дверь, так что вскоре броневик взревел двигателем и унесся прочь от Дома Совета.
Несмотря на то, что блокпосты хомо были подняты по тревоге, а за беглецами оперативно организовали погоню, перехватить их так и не удалось. Вместо того, чтобы сразу рвануть к позициям мутантов, водитель броневика свернул на восток в сторону СТО и впритирку пронёсся мимо территории киборгов. После этого он сделал крюк, промчавшись по пригороду и вернулся в город с юга, через железнодорожную станцию.
Узнав о случившемся в Доме Совета, лагерь мутов пришёл в ярость. Горячие головы требовали немедленного отмщения и готовы были атаковать позиции хомо голыми руками. Макгрегору и Яковлеву с большим трудом удалось остудить мстителей и донести до них простую мысль — всё произошедшее лишь начало. Всю ночь мутанты и занявшие их сторону хомо укрепляли первую и вторую линию баррикад, начав возводить и третью. Все жители между первой и второй линиями были эвакуированы, а по тем домам, что остались за второй — передан приказ спуститься в убежища. Был задействован даже бронепоезд, но не успел он в первый раз загрузиться беженцами и отъехать со станции, как в Штаб Дружины поступили сообщения о взрыве на полотне. Посланная на место ремонтная бригада была обстреляна. Потеряв одного человека убитым и двух — ранеными, ремонтники были вынуждены вернуться обратно.
Тем не менее, час проходил за часом, ночь сменилась утром, а со стороны хомо, кроме как подрыва рельсов, не было никаких движений. Некоторые даже заговорили, что это всё ошибка и что зря они всю ночь паниковали, но Макгрегор в ответ только хмурился. Как всегда, старый дипломат оказался прав…
К десяти часам утра на площади возле Дома Совета собралась огромная толпа. По большей части она состояла из молодых ребят 16–18 лет, однако хватало и более взрослых мужчин и женщин. Ровно в десять часов на свеженькую, сияющую лаком трибуну, стоявшую перед толпой, взошёл епископ Ручкин. Со скорбным лицом оглядев собравшихся на площади людей, он заговорил:
— Братья и сестры! В этот тяжелый час я стою перед вами… и не нахожу слов утешения и поддержки. — Разнёсся по площади усиленный динамиками голос священника. — Невозможно подобрать слова, если тебя ударил в сердце человек, которого ты считал близким.
Сделав драматическую паузу,
— Когда я впервые появился в Сити и произнес слова «Мутант вам не друг», многие осудили меня. «Мы росли с ними на одной улице, мы учились с ними в одной школе, мы ходим с ними в одни магазины, кино и рестораны. Как они могут причинить нам вред?» — говорили мне. И я засомневался! — в этот момент голос Альфреда Карловича предательски дрогнул. — «Неужели действительно есть место, где хомо и мутант могут жить в мире?» — подумал я. «Неужели действительно есть мутанты, способные не только разрушать, но созидать?».
Оставив эти вопросы ненадолго висеть в воздухе, епископ вдруг резко рубанул воздух рукой:
— Нет! Нет такого места! Нет таких мутантов! Вчерашние события показали нам всю горькую правду! Мутанты — существа злобные и агрессивные, способные лишь насиловать, грабить и убивать. Нет в них души, нет в них искры божьей! ПОСМОТРИТЕ!!!
Выкрикнув последнее слово, которое тяжелым камнем упало на площадь, священник повелительным жестом указал на стоящий неподалёку автозак. Немногим ранее стоявшие в первых рядах люди активно обсуждали его роль, но сейчас все разрешилось. Из распахнувшейся дверцы одного за другим стали выводить мутантов. Избитые, покрытые запекшейся кровью, в разорванной полицейской форме, они выходили из автозака и подталкиваемые в спину охраной, взбирались на помост рядом с трибуной.
— Вчера ночью эти нелюди ударили нас в самое сердце! — не дожидаясь, пока все заключенные займут место на помосте, продолжил епископ. — Дождавшись, когда городской Совет соберется вместе, чтобы мирно решить этот конфликт, они сначала выпустили по Дому Совета две ракеты, а потом устроили внутри перестрелку, в которой погибло множество ни в чём неповинных людей!
Глядя на стоявших перед толпой мутантов (а то, что каждый из них является мутантом, видели все), внимательный человек мог бы заметить, что следы побоев несколько застарелы, а полицейская форма почти на всех сидит весьма… криво. Кому-то она была явно мала, кому-то — велика, а кому-то просто не подходила по фигуре. Однако собравшихся не интересовали подобные мелочи. С яростью и отвращением они смотрели на тех, кого ещё месяц назад называли соседями, друзьями и даже братьями.
— Что хуже всего, в своей звериной ярости они убили единственного человека, который верил в них до конца! Все вы знали Главу Департамента водных ресурсов, Михаила Семёновича Ходынкова! — В этот момент по площади прошёлся недовольный ропот и священник взял небольшую паузу, дожидаясь, пока он утихнет. — Да, этот светлый и чистый человек до самого конца верил в мир между хомо и мутом! От него отвернулись друзья и коллеги, от него ушла жена, уехав в другой город вместе с детьми, его стали презирать и ненавидеть — но он продолжал верить! И что же случилось? Чем эти звери отплатили ему за его веру?
Народ вновь загудел, на этот раз озадаченно.
— А я вам скажу! — яростно заявил епископ, повышая голос. — Они воспользовались его верой, как приманкой! И на эту приманку они собрали городской Совет и уничтожили его!!!
Ропот усилился, в нем отчетливо ощущался нарастающий гнев.
— И я спрашиваю вас, достойны ли эти звери веры такого чистого и светлого человека?
— Нет! — послышались из толпы первые выкрики.
— Я спрашиваю вас, достойны ли они прощения за свои злодеяния?
— Нет!! — выкриков стало больше.
— Я спрашиваю вас, будем ли мы терпеть дальше творимый ими беспредел?
— НЕТ!!! — в этот раз ответила вся толпа.
— Так возьмемся за оружие, братья и сестры, и очистим этот город от скверны!!!
— ДА!!! — взвыла толпа, напирая на линию полицейских перед трибуной. В стоящих на помосте мутантов полетели камни и пластиковые бутылки, наполненные водой. Несколько мутов упало, некоторые даже скатились с помоста, но окружавшие их охранники даже не сдвинулись с места.