В чужих не стрелять
Шрифт:
— А в чем?
— Это просто… Это просто гениальный человек.
Глаза ее сузились, она посмотрела на адвоката, будто ожидая возражений, но Пластов промолчал.
— Вы думаете, я преувеличиваю?
— Нисколько, Елизавета Николаевна.
— Но это в самом деле талант. Огромный. Вот увидите. Он войдет в историю.
Уже второй человек говорит, что Вологдин войдет в историю. «Как ни жаль, — подумал Пластов, — но кажется, Вологдин прежде всего войдет в историю семьи Глебовых». И вдруг понял, что может выяснить сейчас нечто очень интересное.
— Простите, Елизавета Николаевна, вы знаете, что такое генераторы УМО?
— Генераторы
— Подскажу: работы с ними производились на заводе вашего отца.
Лиза закусила губу, виновато улыбнулась:
— Вряд ли я вам здесь помогу… За моими плечами только гимназия и курсы… Я только слышала, но ничего об этих генераторах не знаю. Хотя… Как-то я слышала от Василия Васильевича Субботина, что Валентин Петрович недавно начал работать над каким-то важным изобретением. Похоже, это тоже какой-то генератор…
Пластов постарался сдержать себя, слова Лизы подтвердили его догадки.
— Важное изобретение? Вы говорите — недавно?
— Да, совсем недавно, чуть больше двух месяцев… Как будто он все последнее время что-то конструировал на заводе, на испытательной станции. Это была какая-то важная машина, но какая — я не помню. Честное слово.
— Как следует понимать — «была»? Ее теперь нет?
— Д-да, как будто бы…
— После пожара она не сохранилась? Или сохранилась?
— Наверное, я кажусь ужасной дурой? Наверняка эта машина не сохранилась, ведь все сгорело… Так ведь? Если хотите, я могу спросить у Валентина Петровича?
— Спасибо, но этого делать не нужно. Все выясню сам.
— Хорошо. — Вздохнула. — Так… Арсений Дмитриевич? Вы поможете нам?
«Кажется, другого выхода у меня просто нет», — подумал Пластов.
— Елизавета Николаевна. Я попробую взять на себя защиту интересов вашего отца. — Лиза тут же приподнялась — он поднял руку, останавливая ее: — Но вы должны мне помочь.
— Я сделаю все, о чем бы вы меня ни попросили.
— В сложившихся обстоятельствах то, что мы с вами знакомы и вы будете помогать мне, — большой козырь. Чем меньше людей будут знать об этом козыре, тем лучше.
— Хорошо. Но в чем должна заключаться моя помощь?
— Пока ни в чем. Если что-то покажется вам подозрительным в связи с отцом и его окружением, немедленно позвоните мне. Может быть, позвоню я, но постараюсь прибегать к вашей помощи как можно реже.
Проводив Лизу, Пластов вернулся в кабинет и вызвал по телефону Глебова:
— Николай Николаевич? Я решил взяться за ваше дело. Вы узнали, это Пластов?
— Узнал, Арсений Дмитриевич. Очень рад, спасибо. Если не возражаете, мы можем сейчас же оформить официальный договор?
— Я действительно хотел бы это сделать. Возможно, мне придется обращаться во многие инстанции…
Решив пройтись до нотариальной конторы пешком, Пластов вышел на улицу и нос к носу столкнулся с Хржановичем. Краснощекий крепыш обиженно остановился:
— Ну вот, Арсений Дмитриевич, я вчера два раза заходил!
В жизни довольно полного для своих двадцати двух лет блондина Вадима Хржановича были две тайные душевные раны, два скрытых несчастья, которыми он постоянно тяготился: излишняя полнота и родители, вернее — отец. Потомственный пекарь Савелий Хржанович сделал все, чтобы во что бы то ни стало дать сыну приличное образование. Своей цели он почти добился и теперь не понимал, почему
Пластов улыбнулся, взял бывшего ученика под руку:
— Как живешь?
— Да так… — Хржанович помрачнел.
— Пошли к Невскому. Можем не спешить, у нас в запасе час. Что, опять нелады с родителями? Неужели снова ушел?
— Ушел, не могу больше… — Хржанович шел, опустив голову и сунув руки в карманы. — Сплошное мещанство.
— Ладно, об этом после. Проводишь меня до нотариальной конторы, я берусь за большое дело. Подробности на ходу, но признаюсь: без тебя мне не обойтись. Поможешь? В случае успеха получишь большой процент!
Хржанович покраснел:
— Арсений Дмитриевич! Да я… Да вы что — первый раз меня видите?
— В таком случае слушай внимательно… Я берусь защищать интересы фирмы «И. Н. Глебов и K°», по пожару на заводе Глебова, ты о нем наверняка слышал. Страховая фирма отказывается платить страховку, и моя задача — доказать, что Глебов не имеет отношения к этому пожару. Пока, по первому впечатлению, — поджог был, но как будто организовал его не Глебов. Так вот: сейчас ты поедешь на место пожара. Предупреждаю: будь крайне осторожен, меня там вчера чуть не убили.
— Вас? Кто?
— Два каких-то типа, кто они, понятия не имею. Объяснять нет времени, но думаю, их кто-то нанял. Значит, дорогой Вадим: ты должен появиться там, на месте пожара, тише воды, ниже травы. Запомни: сразу за заводом есть пустырь, так вот — не вздумай совать туда нос, а зайди в дом за этим пустырем, в квартиру восемь, и попытайся выяснить, куда уехал хозяин квартиры Ермилов.
— Кто это?
— Бывший сторож завода Глебова, уволенный незадолго до пожара. Выясни, где он сейчас, когда вернется, и вообще все о нем! Все, что только можно! Учти, мне это сделать не удалось, у него довольно неприветливая жена. Выдай себя за официальное лицо, скажи, что пришел проверить уплату налогов. Да, попробуй поговорить с соседями — они могут что-то знать о Ермилове. Еще раз повторяю, будь осторожен. Если увидишь двоих, один рябой с редкими усиками, у второго большой черный чуб, — сразу же исчезай.
— Это они на вас напали?
— Они, но не пытайся выяснить это у них самих — второй раз уйти не дадут. Еще: в этом же доме в подвале живет дворник, фамилия Трофимов, у него в ночь, когда сгорел завод, убили собаку. Попытайся разузнать подробней, как это случилось.
— Все?
— Не все. Если успеешь, зайди в четвертый участок Нарвской части и постарайся выяснить, кому точно, понимаешь — точно, принадлежит пустырь у сгоревшего завода Глебова? Справишься?
— Постараюсь.
— Тогда — вечером жду у себя. Да… — Пластов достал пять рублей, сунул в руку упиравшегося Хржановича: — Держи, держи… Знаю, ты без копейки. Много ссудить не могу, сам ограничен, но думаю, на несколько дней тебе хватит.