В чужих не стрелять
Шрифт:
— Глебов сказал мне, что Гервер может указать и адрес бывшего сторожа?
Помедлив, Ступак повернулся к пустырю:
— Видите дом за пустошью? Не знаю как сейчас, но раньше сторож жил там. Попробуйте спросить Ермиловых, дворник наверняка знает. Я иду работать.
— Спасибо. Последний вопрос: кому принадлежит этот пустырь?
Рабочие давно прекратили разбирать завал и поглядывали в их сторону. Ступак поднял руку: «Подождите».
— Конкретно этот пустырь не принадлежит никому. Городским властям. Знаю, Николай Николаевич мечтал начать строительство нового цеха, и несколько
Кивнув вслед, Пластов перешагнул ограждение и свернул на пустырь. Сначала он попытался преодолеть брустверы и кустарник напрямую, но вскоре понял: пробраться без хитрости по рытвинам будет не просто. Стал искать и наконец, сдвинувшись в сторону, нашел выбитую в глине и огибающую ветки узкую тропинку. По ней, то спускаясь в ямы, то поднимаясь наверх, вышел наконец к дому; тропка заканчивалась как раз у пустой собачьей будки. Около будки лежала сложенная цепь; задней частью конура упиралась в некрашеный дощатый забор. В заборе, совсем близко, Пластов заметил выломанные доски; судя по вытоптанной земле, этот пролом заменял жителям калитку. Заглянул в широкую щель — двор пуст, только у натянутых веревок женщина в белом платке и ситцевой кофте не спеша развешивает белье. Кашлянул:
— Голубушка… Как бы мне дворника найти?
Женщина покосилась, но без интереса, даже не оправила подоткнутую юбку. Пластов ждал, и она наконец спросила, расправляя пелёнки:
— Баскина, что ли?
— Наверное.
— А чего через забор лезете? Нету дворника, запил он…
Адвокат подошел ближе.
— Может быть, все-таки можно его позвать? Понимаете, мне он очень нужен, я…
— Нужен, так сами и зовите. Говорю, запил он…
— С чего запил?
Женщина опустила таз, с интересом посмотрела на Пластова.
— Ишь ты, барин, с чего, интересуетесь… Да ни с чего. Четвертые сутки пьет, дурень, собаку у него убили…
— Собаку?
— Ну да. Было б с чего, так он — будто свет перевернулся.
Пластов вспомнил пустую будку, оглянулся.
— А где он сам, дворник?
— Да вон… вон дверь. В подвал спуститесь, вниз две ступени и направо. Если хотите, полюбуйтесь, там он… Все равно лыка не вяжет, жена даже к соседям ушла. — Так как Пластов не уходил, повернулась: — Что нужно-то вам?
— Может быть, вы мне скажете, где живут Ермиловы?
— Во-он второй этаж, окна во двор. Вторая квартира справа. Номер восемь.
— Спасибо.
Все же сначала Пластов решил заглянуть к дворнику. Спустившись в подвал, долго стучал в покрытую застарелой коричневой краской дверь. Створка дернулась, выглянуло небритое опухшее лицо. Волосы падают на лоб, мутные глаза бессмысленно дергаются. Потянуло перегаром…
— Вы дворник?
— Барин, извини… Горе у меня… — Дворник всхлипнул. — За что, главное? Всю голову вдрызг… Ведь собака, она как человек… А, барин? Разве ж можно? Она ж чувствует… А ей всю голову вдрызг… А, барин? — Дворник прислонился лбом к стене, засморкался, закашлялся. — Извини уж, барин… Нету теперь Шарика… Нет… Нет сторожа
— Когда убили твою собаку?
— Шарика-то?.. — Дворник не понимал, что кто-то может всерьез этим интересоваться. — Да вот уж четвертый день, барин. В субботу его гробанули. На воскресенье, в ночь… Пойду, барин, извини. — Дворник исчез, створка за ним захлопнулась.
Поднявшись в восьмую квартиру, Пластов с облегчением убедился, что здесь есть звонок. Дверь открыли сразу; стоявшая за ней женщина средних лет была одета чисто и аккуратно. Вообще чувствовалось, в этой квартире живут с достатком.
— Ермиловы здесь живут?
— Я Ермилова… А зачем вам?
— Мне хотелось бы поговорить с самим Ермиловым. Ведь он, кажется, сторожем работал?
— Сторожем, а вам-то что?
— Так он сейчас дома?
— Нет его, в отъезде.
— Где в отъезде?
Вы что, из полиции, что спрашиваете?
— Нет, не из полиции.
— Нуко-ся, идите знаете куда?.. Наузнавались, хватит…
Дверь захлопнулась. Пластов снова нажал кнопку. Звонил он до тех пор, пока в дверях не показалась та же женщина. Ему показалось, что теперь ее лицо было заплаканным.
— Простите, я адвокат. Может быть, я могу вам как-то помочь?
Женщина покачала головой:
— Не нужно нам ничем помогать, господин хороший. Обойдемся. Муж мой в отъезде, уехал на заработки. Если что нужно сказать — говорите… Но вообще-то я полы мою.
Она смотрела с вызовом, и Пластов понял: что-то еще вытянуть из нее сейчас не удастся.
6
Как понял Пластов, дверь в кварт иру ему от крыл сам хозяин. Еще не зная, зачем пришел гость, этот человек чуть прищурил светло-голубые глаза и приветливо улыбнулся. Он был выше среднего роста, худощав, с открытым лицом, вьющейся русой бородой, без пиджака, но с аккуратно повязанным и заправленным под жилет галстуком. Выглядел он чуть старше Пластова. Адвокат поклонился:
— Если вы Василий Васильевич Субботин, я к вам.
— Да, я Субботин. Простите, не имею чести знать.
— Меня зовут Арсений Дмитриевич Пластов, присяжный поверенный.
Пластов протянул было руку к карману, чтобы достать визитную карточку, но Субботин остановил его:
— Прошу вас, проходите. — Пропустил Пластова, подождал, пока тот снимет шляпу, показал на открытую дверь: — Правда, я не один, у меня гость, но это мой близкий друг. Думаю, вряд ли он нам помешает. Вы не против?
Пластов вошел в кабинет: навстречу мягко поднялся молодой человек с темными усами, бородкой клинышком и каштановыми, рано начавшими редеть волосами. Прямой нос, по-особому оттопыренная верхняя губа, взгляд темно-карих глаз кажется спокойным, по Пластов подумал: за этим спокойствием может скрываться как сильная воля, так и, наоборот, что-то болезненное. Субботин широко отвел руку:
— Знакомьтесь. Мой друг и прекрасный инженер Валентин Петрович Вологдин. Валентин Петрович, это Арсений Дмитриевич Пластов, адвокат. Садитесь, Арсений Дмитриевич. Сразу же поясню: вашим визитом я не удивлен. Мне звонил Николай Николаевич, он предупредил, что вы можете зайти. Кофе? Коньяк? Вы курите?