В чужом городе
Шрифт:
– Вон!!! – тот попятился, потом развернулся и ударился лицом об открытую дверь, упал, подскочил и выбежал.
Директор плюхнулся в кресло. Я подошел, положил руку на министерский телефон, он посмотрел на меня, посмотрел на телефон, помолчал. Я тоже молчал.
– Не знал. Честное слово, не знал. Не проконтролировал.
Я молчал, держа руку на телефоне. Директор достал бутылку минеральной воды, налил в стакан, выпил, нажал на кнопку:
– Виктор Петрович, зайдите ко мне.
Зашел Виктор Петрович – начальник ЖКХ, мне кивнул, я ему ответил.
– Виктор
– Да у себя.
– У нас в гостиничной квартире есть сейчас кто-нибудь?
– Нет никого.
– Значит так, позвони своему заму, чтоб он сейчас же пошел в гостиничную квартиру навести там порядок. А ты пойди в лабораторию, Людмилу Ивановну знаешь?
– Да, конечно.
– Возьми ее, на моей машине перевезите ее из общежития в квартиру.
– Наконец-то.
– Что «наконец-то»?
– А то: я вам три докладных писал.
– О чем?
– А вы спросите своего помощника, о чем.
– Как?
– Вот и узнаете, как. Я пошел выполнять, – и опять мне кивнул.
Я стоял, держа, как говорится, руку на пульсе – на министерском телефоне. Директор нажал еще одну кнопку, зашел замдиректора по капитальному строительству. В это время попыталась зайти секретарь с главврачом санчасти, директор заорал на них, и они не решились заходить.
– Извините, извините, но у нас несчастье, – закричали они с порога.
– Что за несчастье?
– У коммерческого, – начал говорить главврач, – инсульт, полная парализация левой стороны, и речь отнялась. Что прикажете?
– Что мне приказывать?! Ты главный врач, ты и решай!
– Может его куда-то в область или Москву?
– Никакой области! В общую палату его, как всех, так и его. Ты меня понял? В общую палату! А я проверю.
Главврач и секретарь попятились и ушли. Директор обратился к заму по капстроительству:
– Владимир Петрович, я тебя попрошу, сходи на квартиру, выделенную Васильеву, посмотри, что там, как, ну, не мне тебе объяснять, срок сдачи этой квартиры. Я завтра зайду туда после обеда. Остальное решим там, на месте.
– Хорошо.
Он хотел еще что-то сказать, потом посмотрел на меня и ничего не стал говорить. Я все так же стоял, держа руку на пульсе, произнес:
– Приказ?
– Хорошо, – он сам начал писать, – на кого?
– Коровина – уволить, Безухова – уволить, помощника твоего уволить и докладную министру об освобождении коммерческого от должности.
– Но он сейчас болен.
– Тем более.
Он стал писать, потом спросил:
– Основание?
– Основание? Так и пиши. Саботаж выполнения постановления ЦК и Совмина.
Он поднял на меня глаза:
– Прям так писать?
– А что? При тебе был разговор у министра. Это самый настоящий саботаж.
– Давай какую-нибудь смягчающую.
– Да что хочешь, то и пиши. Но чтобы я этих не видел на заводе – ни Коровина, ни, как ты говоришь, Безмозглого. А того уже бог наказал. И твоего помощника. А кстати, ну-ка скажи помощнику, пусть принесет сюда докладные, которые он не пропускал.
Директор
– Принеси мне докладные, которые писал Виктор Петрович.
– А-а-а, да-да, а-а, вот нет, я их как бы направил Коровину… И там я не знаю, где там у Коровина.
Я снял руку с телефона, дав понять, что у нас разговор заканчивается.
– Насчет формулировки – это вам решать с юристом. Мои условия такие: чтобы я эти рожи на заводе не видел и чтобы они мне не попадались на глаза.
Я пошел, обходя капли крови, которые оставил Коровин. В приемной толпился народ. Это были приглашенные к директору на совещание начальники цехов и служб. Некоторые из них сидели, другие стояли и разговаривали. Когда я вышел, все встали, как по стойке смирно, и устремили на меня свои взгляды. Я извинился, что пришлось прервать совещание из-за срочного разговора с директором.
По селектору услышал голос директора: «Меня нет. Совещание отменяется, пусть все расходятся».
Я пришел к себе в кабинет, поздоровался с секретарем. Она, как обычно, задала вопрос:
– Вам чай или кофе?
Я на это отвечал: «…и почту». Она отлично знала, что я кофе не пью, только чай. Она же любительница кофе, поэтому всегда спрашивала и про кофе, и у нас сложился ритуал. Она занесла мне почту, не успел я открыть папку, как не просто вошел, а ворвался довольно молодой человек, Виктор Александрович – начальник ОВК, ему едва ли перевалило за тридцать. Он был общительный, веселый и с уникальной памятью. Он знал все номера чертежей деталей и заготовок, поставляемых по внешней кооперации, еще он знал всех главных инженеров, директоров этих заводов, их фамилии, имена-отчества и, что даже странно, членов их семей. Он был одним из первых, с кем у меня сложились дружеские отношения.
– Ну, Васильевич, вы дали! – сказал он. – Это ж надо было одним ударом двоих уложить! Вот это здорово! Хорошо вы ему вмазали! Столько кровищи по всему коридору, по всей приемной!
– Постой, Виктор Александрович, ты о чем?
– Как о чем? Вы же так морду Коровину разбили – просто красотища!
– Позвольте, Виктор Александрович. – И тут до меня дошло. Директор разбил лицо подчиненному в кабинете, в рабочее время. Здесь, пожалуй, даже…
Виктор Александрович, не слушая меня, стал рассказывать:
– Вы знаете, когда вы зашли к директору, мы все вышли, ждать-то не очень… И мы все ввалились к коммерческому. Стали пережидать, разговаривали. И вдруг вбегает Коровин – орет, воет, на нас не обращает внимания: «Витька, Витька, там Васильев, меня били, меня убивали там…». Мы все подскочили, смотрим – а у него в самом деле морда вся в крови, он зажимает… Васильевич, чем вы его там били? А Витька, ты представляешь, подскочил с кресла, а потом глаза у него на лоб, рот перекосило, язык высунул и хлобысь – на пол! Мы сначала не поняли, а потом смотрим – он лежит и дергается. Естественно, сразу позвонили в скорую помощь. Главный врач приехал, констатировал инсульт. Вы дали! Одним ударом двух замов директора! Хорошо вы их!