В чужом пиру похмелье
Шрифт:
– Если я правильно поняла, ничего плохого вы о ней сказать не можете, – продолжала я выяснять мнение соседки об убитой девушке.
– Нет, не могу, – подтвердила мои слова баба Лида. – Я же не судья, чтобы чьи-то поступки судить. Для меня важно, чтобы человек к другим хорошо относился, а как и что он делает, это его дело. Мне, конечно, многое любопытно было, это уж старческое, но судить я никого не смею.
После этих слов у меня возникло предположение, что старушка довольно любознательна, а потому может знать очень даже много. Решив проверить
– А в день убийства вы были дома?
– Да, была, – кивнула бабушка. – Я почти всегда дома. Мне ведь ходить некуда. Ну разве до магазина и обратно, так это всего с полчаса занимает. А вас что-то еще интересует, какие-то другие подробности? – теперь уже сама спросила бабушка и вопросительно посмотрела на меня.
– Даже не какие-то, а все, – ответила я и для большей правдоподобности, а также во избежание лишних вопросов добавила: – Это дело раньше другой следователь вел, сейчас его передали мне, так что я вынуждена проверять все лично.
– То-то, я думаю, странно, что вы одно и то же спрашиваете, – теперь уже улыбнулась бабушка. – Я даже было подумала, не аферистка ли. Сейчас ведь всякого сброда полно, и не угадаешь, у кого что на уме, – немного извиняясь, произнесла старушка. Потом глубоко вздохнула и, махнув рукой, произнесла: – Да вы спрашивайте, спрашивайте, не обращайте внимания на мою болтовню. Не часто ведь старому человеку с кем-то общаться приходится, вот и выходит, что мы, старики, излишне говорливыми становимся.
Я приветливо улыбнулась бабульке, как бы давая понять, что вполне ее понимаю и не осуждаю, а затем вернулась к своей главной задаче:
– Скажите, часто ли к девушке приходили гости и был ли кто у нее в день убийства? Это очень важно для следствия, поэтому постарайтесь вспомнить всех, кто в тот день был.
– А что тут вспоминать? – всплеснула руками бабулька. – Я точно знаю, кто у нее был. Если честно, то к девочке часто мужички разные ходили, чаще всего, по виду судя, обеспеченные. Нет, не подумайте, я ее не осуждаю, ее это дело, просто я не раз видела, как к ней то один важный господин похаживает, то другой. Впрочем, и неудивительно, красивая уж она больно была, – сделала вывод баба Лида.
Я же только добавила:
– А что в день убийства?
– В тот день тоже приходили несколько. Всех она сама же и провожала, это я точно знаю, видела в «глазок», – немного смущаясь, призналась соседка. Затем сразу же покраснела, но, быстро с этим справившись, принялась объяснять, зачем она это делала: – Знаете, все время боюсь, что на лестничной площадке что-то да произойдет, как в соседних подъездах. То кошку убьют, то ребятня все стены поиспишет, а нам их потом отмывай. Вот я и выглядываю в «глазок», как только слышу какой-нибудь шум. А слух у меня отменный, не смотрите, что я старая.
– Это хорошо, даже очень, – похвалила я бабушку, радуясь, что не перевелись еще в России бабульки-шпионки, все и про всех знающие. Так что не правы те, кто говорит, что такие особы только в деревнях остались, и эта одинокая бабушка –
Баба Лида внимательно посмотрела на карточку, держа ее на расстоянии вытянутой руки, что указывало на то, что она дальнозоркая, а затем уверенно произнесла:
– Да, приходил. Раньше этого оболтуса я у нас на площадке часто видела, он, видно, с Ирочкой встречался, но потом как-то исчез и долго не появлялся. А тут вдруг ни с того ни с сего заявился снова. Правда, приходил всего минут на пятнадцать, не больше, а затем сразу ушел. Но Ириша была живая, я точно помню, – сразу заметила бабулька, догадавшись уже, что парень относится к числу подозреваемых.
– А после него кто-то еще был? – полностью доверяя бабушке, сразу же спросила я.
– Да, – продолжила рассказывать бабулька. – Был еще паренек, молоденький совсем, но какой-то уж очень странный.
– Почему странный? – не поняла я. – Он что, вел себя как-то подозрительно?
– Нет, просто взгляд его мне почему-то не понравился. Я с ним на лестнице столкнулась, когда во двор выходила, вот и обратила внимание.
– Описать его можете? – полюбопытствовала я, решив, что этого типа следует непременно проверить.
– Ой, вряд ли, – отмахнулась бабулька. – В этом деле я не сильна. Обычный он был, как и все. По мне, так все мужчины между собой похожи, я их даже иногда путаю.
Из-за того, что бабушка не смогла описать очередного гостя Ирины, я немного расстроилась, но тем не менее продолжила задавать вопросы:
– А после того, как парень ушел, еще гости у Ирины были? Мужчины, женщины?
– Ой, даже и не знаю, – пожала плечами бабушка. – Я ведь тогда в аптеку уходила, а когда пришла, смотрю, у нашего подъезда милиция, «Скорая». Я даже не поняла ничего сначала, а когда узнала, что стряслось, так расстроилась, так расстроилась…
Бабулька тяжело вздохнула и, устремив взгляд в пол, застыла в таком положении. Я выдержала небольшую паузу, чтобы не показаться чересчур невоспитанной и не уважающей чувства других людей, а затем спросила:
– А вот это окно у вас открывается?
– Что? Окно? Ах да, конечно, открывается, – будучи вырванной из какого-то другого мира, не сразу смогла ответить старушка. Затем до нее все же дошел смысл моего вопроса, и она удивленно спросила: – А почему вы об этом спрашиваете?
– Дело в том, – осторожно начала я, – что сразу после убийства квартира Ирины была опечатана, а значит, входить в нее нельзя никому. Но попасть туда мне совершенно необходимо, так как я должна лично осмотреть место убийства и еще раз поискать улики, указывающие на преступника. Возможно, мои коллеги что-то упустили и недосмотрели. Вот я и подумала, не позволите ли вы мне воспользоваться вашим окном, чтобы попасть на соседний балкон.