В чужом теле
Шрифт:
Увы, даже знакомство с Пьетро не слишком помогло Антону, он хотел большего, но я не решалась кому-то еще рекомендовать, хоть он и очень просил. Было сложно объяснить, что остальные модельеры, и редакторы журналов для меня не добрые друзья, а работодатели.
Но не считая его настойчивости, мне было действительно с ним хорошо. Иногда мы могли пропустить чашечку кофе на съемочной площадке, или просто немного пройтись. С ним так было приятно болтать, от него веяло каким-то уютом, позволяющим мне расслабиться и быть собой. Он был человеком из моего мира, хоть и притворялся, что с все было иначе, и это давало мне возможность хоть на какое-то время снять лживую маску успешной модели,
Окрыленная и вдохновленная, я не ожидала, внезапного удара судьбы, разбившего все мои мечты на осколки. Более того, судьба решилась заставить меня по эти осколкам пройти.
Казалось бы, не было ничего странного. Я просто согласилась перекусить с Антоном в кафе днем. Обычный бизнес-ланч с почти коллегой, ведь все же он работал в той области, что и я. Плюс сегодня у него была фотосессия неподалеку. Но я даже не думала, во что это выльется.
Вначале этой встречи Антон принес мне цветы, маленький букетик, но не такой, чтобы его можно отнести к милым дружеским мелочам. Мне нужно было уйти уже на этой стадии либо дать ему как-то понять, что не стоит, но я не тала. Внутри меня все еще жила та самая маленькая девочка, которая так хотела понравиться красивому мальчику, и чтобы уделили ей хоть толику своего внимания. Потом мы заказали обед и Антон предложил скрасить его за деланием селфи. Пусть у него останется фотографии на память. Будет чем гордиться. Почему-то идея мне не понравилась, но я все же согласилась, не хотела его огорчать. Слова «фотография на память» все же резали слух, будто бы он все же решился ехать в Питер.
Мы, как всегда, болтали, Антон искрометно шутил. Но конец обеда испортил весь замечательный день. Вместо обычного чинного поцелуя в щеку, Антон захотел поцеловать меня по-настоящему, я едва успела увернуться. И решила сделать вид, что ничего не было. Увидев мою реакцию, он только сжал руки в кулак и промолчал. На его лице на секунду промелькнула злость, она тут же сменилась фальшивой улыбкой солнечного мальчика. Никаких ухаживаний, никаких подобных знаков.
Как он, вообще, мог подобное сделать, он же знает, что я чужая невеста, он же слышал слова Пьетро. Быть может, мне чего-то и хотелось, но я слишком хорошо понимала, что не могла ничего подобного допустить, на весах слишком многое. И стоит это гораздо больше, чем несколько минут урванного счастья.
А вечером после работы позвонила Аня., и сердце пропустила удар в предчувствии чего-то недоброго. Хотя ничем таким нехорошим я не занималась, немножко зашедшая не туда встреча, ничего дискредитирующего и аморального. Но тем не менее Аня сказала явиться в агентство. И это была не просьба. Это был самый настоящий приказ. Она требовала того, чтобы я пришла. В ее голосе чувствовалась ярость, и я боялась представить, что именно я натворила такого, чтобы вызвать подобные эмоции. Мне вроде бы никто о плохой работ не говорил. Хотя это не показатель.
И только оказавшись в офисе возле ее стойки, я поняла причину ее злости. Когда она швырнула мне под ноги ворох каких-то фотографий. Это не было проваленным показом или испорченная фотосессией. Все было хуже, в тысячи раз хуже. На снимках я целовалась и обнималась с Антоном. Этого точно не могло быть. Но парочка с фотографии явно была не похоже на друзей, скорее всего, на бывалых любовников. Я этого не делала. Я даже позволить не могла подобное и в мыслях, хотя, быть может, мне этого и хотелось.
— Это как называется, Лера? — требовала объяснений
— Этого не было, — сказала я единственное о чем думала, хотя знала, что Аня мне не поверит. Никто бы не поверил. Ведь она сама говорила, что фотографу я понравилась, да и я как-то раз не удержалась от фразы, что мне нравится с ним работать. Какие невинные фразы, и какой неожиданный поворот они приняли сейчас. Аня вполне могла подумать, что сама ненарошно свела она нас. Я с замиранием ждала, когда хмурая родственница произнесет хоть что-то. Ведь вряд ли она могла в это поверить.
— Естественно, не было, — сказала Аня, забирая у меня из рук снимки. Складывалось такое впечатление, что она сама не особо верит в свои слова, лишь придумывает мне оправдание. Такого и не могло быть. Это фотошоп. Достаточно грубый монтаж.
Только сейчас я поняла, что на некоторых фотографиях я в той же одежде, что и на съемках.
— Откуда эти фотографии? — спросила я и замерла. У меня были очень плохие предчувствия на этот счет.
— Купила у Антона Макарова, — прдтвердила Аня самые худшие мои догадки.
Покажи мне страсть. Покажи, как умеешь любить. Обними так, словно нкогда не отпустишь!" Я словно на яву слышала его голос, голос человека так легко предавшего меня. Быть может он задумал это еще тогда?! Тогда, когда я позировала, и послушно исполняла, команды, мысленно представляя его на месте своего партнера. Глупая влюбленная дурочка, напридумавшая себе невесть чего. А ведь, я ему столько помогала. Я чувствовала, как на глазах наворачиваются слезы.
— Не волнуйся, больше он их никому не продаст. — Аню правда врядли волновало мое душевное спокойствие. — Не особо найдешь покупателей в трамматологии, тем более, когда не можешь ходить.
Я не стала спрашивать, как она это устроила. Похоже, у моей родственницы были связи, несколько првышающие обычное общения администратора модельного агенства.
— Он хотел продать их в газету. Заодно бы неплохо пропиарился, — добавила она, явно ожидая мою реакцию.
Кажется, у меня чуть не подкосились ноги. Заодно со своим пиаром Антон бы уничтожил мою жизнь. А я наивная думала, что он меня любил. Глупая маленькая девочка, повторяющая одни и те же ошибки. В школе я делала за него домашку, надеясь на искреннюю благодарность, а сейчас всячески пыталась ему помочь. Но результат от тела и от возраста, похоже, нисколечко не менялся. Быть может, потому, что как человек был гаденышем в детстве, таким он и остался.
— Изменить олигарху с фотографом, это была бы сенсация, — покачала головой Аня. — Как ты допустила подобное?
И я мигом вспомнила как позволила фотографировать себя Антону, как мы делали совместное селфи. И кажется, поняла, наконец, для чего все это было, добавить настоящих фотографий в гору грубого фотошопа, тем самым забрать у меня последний шанс чтобы оправдаться. Хуже всего было знать, что это был спланированный акт, а не глупая месть из-за сорванного поцелуя. А поцелуй был лишь прощанием, последним свиданием перед тем как, моя жизнь развалится на осколки. И эта его планомерность и обдуманность убивала меня больше всего. Парень решил расчистить себя дорогу, переступив через меня, столько помогавшую ему. Так просто, словно через ступеньку, и вряд ли он задумывался, каково будет мне. И именно эта бесчеловечность и готовность на все, пугала меня больше всего. С глаз будто спала пелена, и я, наконец, поняла в каком опасном месте я нахожусь. И пусть кому-то покажется диким, но мне не жаль поломанных ног моей когда-то первой любви.