В дебрях Атласа. Пограничный легион

Сальгари Эмилио

Внезапно вспомнив о Гульдене, Жанна принялась по своей старой привычке уговаривать и умолять Джима. Но все было напрасно. Он упрямо клялся, что убьет всех, кто встанет ему поперек дороги. Он точно обезумел и не слушал ее, когда она рисовала ему все ужасы в случае его неудачи. Под конец он даже принялся высмеивать ее болезненный страх перед Гульденом.

— О, Джим. Ты надрываешь мне сердце. Что мне делать, что делать? — умоляюще шептала Жанна. Выпустив его из своих рук, она беспомощно поникла. Клэв молчал. Казалось, он совершенно не слышал ее рыданий. Внезапно он низко нагнулся над ней.

— Есть

одна вещь, которую ты можешь сделать, и тогда я не убью Келса. Я буду слушаться тебя на слово.

— Что это такое? Скажи мне.

— Давай поженимся, — прошептал Клэв, и его голос задрожал.

— Пожениться! — пораженная, вскричала Жанна. Она серьезно начала опасаться, не сошел ли Джим с ума.

— Я говорю совершенно серьезно, хочешь ты этого? Все будет совершенно иначе выглядеть. Я буду знать, при чем я… Наберусь силы… Скажи, ты не хочешь быть моей женой?

— О, Джим! Я была бы счастливейшей девушкой в мире, если бы… если бы только могла выйти за тебя замуж! — с тихим вздохом шепнула Жанна.

— Но ты хочешь, хочешь этого? Скажи, да?

— Да, — ответила Жанна. — Но, скажи на милость, как мы можем сделать это?

Под лаской ее дрожащих, нервных рук Клэв точно сразу вырос и окреп. Затем он вдруг принялся целовать ее так, как никогда еще не целовал до сих пор.

— Слушай! — прошептал он. — Там, в лагере, живет священник. Я не раз бывал у него и говорил с ним. Он пробует творить добро в этом аду. Я могу положиться на него. Я все расскажу ему и завтра вечером, приблизительно в это же время, приведу его сюда. О, не бойся, я буду очень осторожен. Здесь, вот у этого самого окна, он повенчает нас. Жанна, хочешь ли ты этого?.. Это будет моим спасением… Я очень страдал все эти дни. В моем уме всегда копошилась мысль, что ты никогда не будешь моей женой, хотя и уверяешь, что любишь меня. Моя жена!.. Помни же, девушка, твое единственное слово сделает меня человеком.

— Да, да! — И Жанна от всей души поцеловала своего дрожащего, заблудшего Джима.

— Жди меня завтра в это же время, — прошептал он.

Наступивший день тянулся нестерпимо. Жанна впервые отказалась принять у себя Келса; его огорчение по этому поводу коснулось ее весьма отдаленно. Она больше не прислушивалась к тому, что происходило в соседней комнате. Даже громкий скандал между Келсом и его людьми не заинтересовал ее.

Когда совсем стемнело, она встала к своему окошечку. Вдруг послышались тихие шаги и мелькнула какая-то тень. Мятущиеся мысли Жанны вдруг перешли в одно острое ощущение мучительного напряжения.

— Жанна! Жанна! — тихо пронеслось по воздуху.

Она откликнулась; дыхание ее замерло.

Сплошная тень вдруг раскололась, и обе ее части, бесшумно крадучись, выросли перед нею. Жанна не различала, которая из них принадлежит Джиму, пока он не прикоснулся к ней.

— Милая, вот и мы. Это священник, — сказал Джим, ликуя, как маленький. — Я…

— Тише! — остановила его Жанна. — Слышишь?

В этот же час в комнате Келса собрались все члены его легиона. Жанна узнала его жесткий, повелительный возглас и резкий выкрик Рыжего Пирса.

— Хорошо, хорошо! Я буду вести себя тихо, — сказал Джим. — Тебе придется ответить на несколько вопросов.

Жанна почувствовала на своем плече мягкую

руку, и голос, каких она уже давно не слышала на границе, тихо обратился к ней.

— Как вас зовут? — спросил священник.

Жанна сказала.

— Может быть, вы расскажете мне кое-что о себе? Этот молодой человек очень… очень решителен, я не совсем уверен… хотел бы знать от вас…

— Я не могу многого рассказывать, — торопливо сказала Жанна. — Я честная девушка, и ничего не препятствует мне выйти за него замуж. Я… я люблю его. Я хочу поддержать его, оба мы попали в ужасное положение, я не смею сказать больше.

— Вам больше восемнадцати лет?

— Да, сэр.

— Ваши родители не будут ничего иметь против этого молодого человека?

— У меня нет родителей, а мой дядя, у которого я жила, любит Джима. Он всегда хотел, чтобы я вышла за него замуж.

— Тогда подайте друг другу руки.

Жанна почувствовала, как пальцы Джима крепко ухватились за ее руку, и это было единственное, что в этот момент показалось ей реальным. Непроницаемо и мрачно сгустилась ночь вокруг этих двух черных фигур, стоявших перед ее окном. Где-то далеко слышался вой одинокого волка. Как сквозь сон, слышала Жанна свой дрожащий голос, повторяющий слова священника. Еще несколько слов молитвы, и одна из фигур, безмолвно подавшись назад, потонула в черноте ночи.

— Любимая моя! — зашептал Джим. — Свершилось, свершилось… Поцелуй меня!

И он целовал ее еще крепче, чем раньше.

— Ах, Жанна! Неужели ты в самом деле выбрала меня… Я все еще не верю… Твой муж!

В эту минуту глубокую тишину ночи прорезал удар револьвера по столу.

— Где Клэв? — строго и повелительно прозвучал голос Келса.

Жанна почувствовала, как мускулы Джима разом напряглись.

— Никак не могу выследить его, — ответил Рыжий Пирс. — Вот уже сколько дней подряд, как он куда-то исчезает, и всегда в это время, каждую ночь. Какая-нибудь бабенка закрутила его.

— Он спит? Ты не можешь узнать, где он ложится?

— Нет.

— Но это дело он должен провести.

— Пф! — насмешливо фыркнул Пирс. — Гульден клянется, что твой Клэв ни к черту не годится, и я говорю то же самое.

— Выйди на улицу и покричи его… Черт бы вас всех побрал, я докажу вам обратное!.. — раздраженно ответил Келс.

Жанна услышала стук тяжелых сапог и затем более мягкие шаги перед дверью блокгауза. Затаив дыхание, она прислушивалась к громкому стуку сердца Джима. Он стоял, выпрямившись, как столб.

— Э-э-э-й, Джим! — пронесся резкий крик Пирса. Глубокая тишина словно покачнулась. Звук мощно грянулся о скалы, вдали загоготало насмешливое эхо.

Призыв Пирса был настолько повелителен, что Клэв совершенно позабыл о Жанне. Он исчез во мраке раньше, чем она успела что-либо сообразить, и, полная страха, она бросилась к щелке, проделанной в стене.

Большое помещение было ярко освещено несколькими лампами; дверь стояла раскрытой настежь. Жанна с первого же взгляда убедилась, что Келс сильно взволнован. Красавчик Оливер тоже утратил свое обычное добродушное настроение. Рыжий Пирс сидел молча, мрачно уставившись на свою дымящуюся трубку. Джесси Смит беспрестанно хмурил лоб. Один только Бейд Вуд вполне безразлично относился ко всему.