В дебрях бескрайних
Шрифт:
Герман: – Ну, и ладно. Как сказал поэт, под небом места хватит всем.
Варенька-Тваренька: – Под небом, возможно, места всем и хватит. Но вот под одной крышей не все умещаются (садится). Да ещё мой папаня никак не хочет смываться отсюда. Ведь никчемный! Я так считаю. Если сам не умеешь и не хочешь жить – так дай другим возможность!
Герман (тоже присаживается): – Извини, конечно, Варенька. Но Захар Парфёнович тоже человек. Да ведь и молодой мужик. Всё у него получится.
Варенька-Тваренька: – Пусть получится! Но только не здесь, не в этом доме. Нам с тобой, Гера, крепкий и добротный дом не помешает. Его всегда можно продать, в крайнем случае.
Герман: – У меня есть квартира. Правда, однокомнатная. Но нам с тобой на двоих её хватит. А твоему отцу, Захару Парфёновичу, ведь тоже надо где-то жить.
Варенька-Тваренька (легонько пихает его ладонью в лоб): – Какой ты у меня, Герман ещё ребёнок. Идеалист! А так не бывает и не… будет.
Герман: – Но как же так, милая Варенька? Ведь если по-справедливости и по-человечески, то…
Варенька-Тваренька: – Но не будем же мы с тобой спорить по таким мелочам. Сам говоришь, что мой папаня – молодой мужик. Значит, выход из создавшегося положения всяко найдёт. Да и ненавижу я его. Ненавижу! Неужели ты не можешь этого понять?
Герман: – Я не могу понять. Не в состоянии. Ведь и причин-то для ненависти нет. Но может быть, я ошибаюсь. Ты меня пугаешь, Варя!
Варенька-Тваренька: – Не пугайся, мой офицер! Мне не нужна причина для того, чтобы ненавидеть. Не перевариваю – и точка! Не волнуйся. Всё нормально. Пойдём в дом!
Уходят.
Появляется Захар Парфёнович. Садится на скамейку.
Слышится карканье вороны. Он поднимает голову вверх.
Захар Парфёнович: – Ну, и развратная и подлая семейка! Жуть! Да ещё и не смущаются. Орут о своих половых и прочих проблемах на всю катушку (вороне). А ты напрасно каркаешь, ворона. Всё меняется в лучшую сторону. Не будет никаких бед. Да и они мне ни к чему.
Важной походкой к нему подходит Герасим Хлопко. С пренебрежением глядит на Захара Парфёновича.
Герасим Хлопко: – Смотрю я вот на тебя и думаю, Захар, человек ты или, может, мышь полевая.
Захар Парфёнович: – Я – мышь полевая, Герасим. Самая настоящая. Успокоился? А теперь иди своей дорогой!
Герасим Хлопко: – А ты что мне грубишь, мелкое отрепье? Спасибо сказал бы, что с тобой человек разговаривает.
Захар Парфёнович: – Нет у меня желания с тобой общаться, человек.
Герасим Хлопко: – Надо же! В сущности, раб, а такой вот… гордый. А мне, может, тебя по-соседски пожалеть захотелось. Да и ты бы, Захарушка, ставший рабом в собственном
Захар Парфёнович: – Я уже поговорил немного вон с той вороной. Видишь, сидит на телеграфном столбе. Увидела тебя, так и в сторону отлетела.
Герасим Хлопко: – У тебя славные подруги. То Катюха, то ворона. Заметные женщины. Красавицы и умницы!
Захар Парфёнович: – Будь осторожен, Хлопко, в своих оценках и осмотрителен.
Герасим Хлопко: – А что ты мне сделаешь, тля подзаборная? Совсем скоро будешь обитать в чистом поле, так с разными птицами вдоволь и наговоришься.
Захар Парфёнович: – Смотрю, что ты уже тут хозяин полный. Прикидываешь, что и как. В доме моих покойных родителей – владелец и господин. Не переусердствуй, Герасик. Не переутомись.
Герасим Хлопко: – Да уж стараюсь. За тебя, вместо тебя, из кожи лезу, рогоносец, и непутёвый папа мерзкой и невоспитанной доченьки Твареньки. Она тоже всем даёт, но втихушку. Такая вот… милая Тваренька.
Захар Парфёнович встаёт со скамейки и быстро заламывает руку Герасиму Хлопко, ставит его на колени.
Захар Парфёнович: – Постой-ка вот так немного. Может, в сознание придёшь.
Герасим Хлопко: – Быстро отпустил меня, рогоносец! Не отпустишь – хуже будет.
Захар Парфёнович: – Я тоже, господин Хлопко, зубной техник. Только не вставляю зубы, а удаляю (отпускает его). Причём, одним ударом.
Герасим Хлопко становится на ноги.
Герасим Хлопко: – Ты не шибко тут свою силу показывай. Вот мой сын приедет, так он тебя в любом подвале найдёт!
Захар Парфёнович: – На свою беду и найдёт.
В расстегнутом халате прибегает Радмила Вольфовна. Размахивает руками перед Захаром Парфёновичем.
Радмила Вольфовна: – Я быстро на тебе управу найду, временный житель сарая! Сейчас полицию вызову, и поедешь на пятнадцать суток!
Герасим Хлопко: – Да, я, Радмилочка, просто не стал с ним связываться. Если бы я захотел, то у меня этот бомж лежал бы на земле, как пряник.
Захар Парфёнович садится на скамейку.
Радмила Вольфовна (Захару Парфёновичу): – Чтобы тебя здесь завтра же не было! И дом перепишешь на Вареньку! Никуда не денешься! Найдутся крепкие ребята и попросят тебя об этом! Убедительно попросят.
Герасим Хлопко: – Да, найдутся и попросят! Завтра же сваливай отсюда, бичара!
Захар Парфёнович: – Иди отсюда санитар со своей подругой!
Герасим Хлопко: – Чего мелешь? Какой я тебе санитар?