В дельте реки Сакраменто
Шрифт:
Энни закусила губу.
— Но дети… Ты никогда не хотел их.
Макс придвинулся к ней ближе, положив одну руку ей на талию, а другой погладив волосы. Нежность и тепло его прикосновений едва не заставили Энни расплакаться.
— Я не хотел ребенка, которому суждено было бы стать предметом споров во время разводи… Я не хотел, чтобы мои дети прошли через то, что пришлось испытать мне, поэтому проще было сказать, что я против семьи.
Ей так хотелось верить в то, что он говорит, но настороженность не покидала
— Это серьезный шаг, — заметила она. — От убежденного холостяка до мужа и отца.
А я хочу как можно скорее стать матерью. Энни сглотнула. Она все еще ждала. Все еще надеялась.
Макс прижал ее к себе.
— Нет, если сделать его с любимой женщиной. Я так сильно люблю тебя, Энни! Даже не знаю, когда это началось. Возможно, в детстве, когда ты была так добра ко мне. Лишь угроза потерять тебя заставила меня понять то, что должно было стать ясным гораздо раньше.
Долгое время она хранила молчание.
— Что, если я не смогу иметь детей? — наконец прошептала Энни, и он понял, что этот страх жил в глубине ее сердца с того момента, как доктор сообщил ей о необходимости операции.
— Мне просто нужно знать, что ты любишь меня, — нежно сказал Макс. — Дети рождаются у людей, всем сердцем любящих друг друга. Единственное, в чем я могу тебе поклясться, это в том, что даже если у нас не будет ребенка, моя любовь к тебе не ослабеет.
Слезы покатились по щекам Энни. По его глазам было ясно, что Макс говорит правду. Когда-то он сказал ей, что тому, кто по-настоящему полюбит ее, будет все равно, сможет она иметь детей или пет. Но ни один из них тогда не знал, что Макс говорит о самом себе.
— Я люблю тебя, — дрожащим голосом произнесла она.
— Энни… — Макс прижал се к себе, осыпая поцелуями лицо, пытаясь осушить ее слезы.
— Не надо, малышка, — умолял он. — Не плачь.
— Просто я счастлива.
Макс подхватил Энни на руки и закружился по автостоянке. Любовь дала ему свободу, которой он никогда не знал, восторг, которого он искал всю жизнь.
— Макс, отпусти меня! — запротестовала она.
— Ни за что на свете.
Он поцеловал кончик се носа и понес ко входу в «Текила Джек».
— Да неужели это старый добрый Макс Хантер? — воскликнул солист выступавшей группы.
Макс узнал одного из своих школьных друзей.
— Привет, Конн. Да, это я. Как ты?
— Неплохо.
В толпе было много знакомых лиц, и Макс улыбался все шире.
— Джош, — позвал он, и шериф протиснулся к нему сквозь толпу. — Твой сотовый у тебя с собой?
Усмехаясь, Джош достал телефон.
— Видит бог, я не должен этого делать, — сказал он. — Но только ради Энни.
— Свяжись с моей бабушкой.
Макс диктовал номер, а шериф нажимал на кнопки.
Любопытная публика придвинулась поближе.
— Макс, что ты делаешь? — спросила Энни.
— Это первое семейное дело. Он взял
— Бабушка? Это я. Мы хотели, чтобы ты узнала первой… Энни и я собираемся пожениться.
Радостный возглас Грейс потонул в шквале барабанной дроби и поздравлений от посетителей.
— Еще один из великих пал, — объявил кто-то в микрофон.
Макс посмотрел на Энни. Ее лицо светилось от счастья.
— Я пал, верно, — прошептал он ей на ухо. — Любовь — самое приятное из поражений.
Эпилог
— Ты счастлива, дорогая?
Блаженно улыбаясь, Энни прислонилась к груди мужа, и его сильные руки заключили се в объятия.
— Мм. Люблю светлячков, — сказала она, наблюдая за мерцанием призрачных огоньков над широкой гладью Миссисипи.
В этой части палубы, вдали от болтающих туристов и гудения гребного колеса, было тихо. Приглушенный шум реки отдавался в ее теле, и Энни закрыла глаза, растворяясь в ночи. Последние два года прошли в лихорадочном темпе, и поэтому было приятно наконец расслабиться и насладиться вечерней прохладой и объятиями любимого человека.
Он решили ежегодно повторять поездку по Миссисипи.
— О чем ты думаешь? — спросил Макс. Энни усмехнулась.
— О том, как, должно быть, довольны команда и пассажиры, что на этот раз мы оставили близнецов дома.
— Нам повезло, что Грейс согласилась понянчиться с ними.
— Бабушка считает, что это ей повезло. Если бы мы позволили, она бы только и делала, что баловала их.
Макс еще сильнее прижал ее к себе, и Энни подумала о бесценной тайне, покоящейся под его сильными руками. У нее еще не было подходящего случая сказать ему, что у них будет ребенок. Чудо, как и вся их совместная жизнь.
Энни повернулась и прижалась щекой к груди мужа. По его все ускоряющемуся сердцебиению она поняла, что он возбужден.
— Мм, — снова промурлыкала она, чувствуя, как се тело откликается той же сладкой болью.
Не имело значения, как часто они заключали друг друга в объятия, им никогда не было достаточно. Иногда Макс полушутя говорил, что всю оставшуюся жизнь им придется наверстывать упущенное.
— Должна признать, что повторять медовый месяц романтичнее, когда не приходится делить каюту с парой двухмесячных малышей, — сказала она.
Макс улыбнулся, хотя и помнил несколько очень романтичных моментов, ухваченных между вытиранием выплеснувшейся из ванночки воды, сменой подгузников и кормлением детей. Он любил наблюдать, как Энни нежно обнимает их сыновей… любил тепло и заботу, с которыми она относилась ко всем членам семьи. Все жители Митчеллтона знали, что Макс Хантср — счастливейший человек на свете.
Митчеллтон…
Кто бы мог подумать, что ему суждено будет пройти полный круг и опять полюбить этот маленький город.