В день плюща

Джойс Джеймс

Пок! Запоздалая пробка вылетела из бутылки мистера Крофтона. Мистер Крофтон встал с ящика и подошел к камину. Возвращаясь со своей добычей, он сказал проникновенным голосом:

— Наша партия уважает его за то, что он был джентльменом.

— Правильно, Крофтон, — горячо подхватил мистер Хенчи. — Он был единственный человек, который умел сдерживать эту свору. «Молчать, собаки! Смирно, щенки!» Вот как он с ними обращался. Входите, Джо! Входите! — воскликнул он, завидя в дверях мистера Хайнса. Мистер Хайнс

медленно вошел.

— Откупорь еще бутылку, Джек, — сказал мистер Хенчи. — Да, я и забыл, что нет штопора! Подай-ка мне одну сюда, я поставлю ее к огню.

Старик подал ему еще одну бутылку, и мистер Хенчи поставил ее на решетку.

— Садись, Джо, — сказал мистер О'Коннор, — мы здесь говорили о вожде.

— Вот-вот, — сказал мистер Хенчи.

Мистер Хайнс молча присел на край стола рядом с мистером Лайонсом.

— Есть по крайней мере один человек, кто не отступился от него, — сказал мистер Хенчи. — Ей-богу, вы молодец, Джо! Ей-ей, вы стояли за него до конца.

— Послушайте, Джо, — вдруг сказал мистер О'Коннор. — Прочтите нам эти стихи... что вы написали... помните? Вы знаете их наизусть?

— Давайте! — сказал мистер Хенчи. — Прочтите нам. Вы слыхали их, Крофтон? Так послушайте. Великолепно.

— Ну, Джо, — сказал мистер О'Коннор. — Начинайте.

Казалось, что мистер Хайнс не сразу вспомнил стихи, о которых шла речь, но, подумав минутку, он сказал:

— А, эти стихи... давно это было.

— Читайте! — сказал мистер О'Коннор.

— Ш-ш! — сказал мистер Хенчи. — Начинайте, Джо.

Мистер Хайнс все еще колебался. Потом, среди общего молчания, он снял шляпу, положил ее на стол и встал. Он как будто повторял стихи про себя. После довольно продолжительной паузы он объявил:

СМЕРТЬ ПАРНЕЛЛА

6 октября 1891 года

Он откашлялся раза два и начал читать:

Он умер. Мертвый он лежит,некоронованный король.Рыдай над ним, родной Эрин [15] ,он пал, сраженный клеветой.Его травила свора псов,вскормленных от его щедрот.Ликует трус и лицемер,гремит победу жалкий сброд.Ты слезы льешь, родной Эрин,и в хижинах, и во дворцах;свои надежды схоронилты, схоронив великий прах.Он возвеличил бы тебя,взрастил

героев и певцов;он взвил бы средь чужих знамензеленый стяг твоих отцов.К свободе рвался он душой,и миг желанный близок был,когда великого вождяудар предательский сразил.Будь проклят, кто его убили тот, кто, в верности клянясь,отдал его на суд попам,елейной шайке черных ряс.И те, кто грязью забросалего, лишь стон последний стих;позор пожрет их именаи память самое о них.Ты бережно хранишь, Эрин,героев славные сердца.Он пал, как падает боец,он был отважен до конца.Не беспокоит сон егони шум борьбы, ни славы зов;он спит в могильной тишине,лежит, сокрытый от врагов.Победа — их, он — пал в бою;но знай, Эрин, могучий дух,как Феникс, вспрянет из огня,когда Заря забрезжит вдруг.Родной Эрин свободу пьет,и в кубке Радости хмельномлишь капля горечи одна —что Парнелл спит могильным сном.

15

Древнее название Ирландии.

Мистер Хайнс снова присел на стол. Он кончил читать, наступило молчание, потом раздались аплодисменты; хлопал даже мистер Лайонс. Аплодисменты продолжались некоторое время. Когда они утихли, слушатели молча отхлебнули из своих бутылок.

Пок! Пробка выскочила из бутылки мистера Хайнса, но мистер Хайнс, без шляпы, раскрасневшийся, остался сидеть на столе. Он словно ничего не слышал.

— Молодец, Джо! — сказал мистер О'Коннор и вынул из кармана бумагу и кисет, чтобы скрыть свое волнение.

— Ну, как ваше мнение, Крофтон? — вскричал мистер Хенчи. — Ведь замечательно? А?

Мистер Крофтон сказал, что стихи замечательные.