В долине Иордана

Елисеев Александр Владимирович

Приподнялась въ послдній разъ пробковая шляпа съ блымъ шарфомъ г. Пижо, и дв кучки всадниковъ помчались въ разныя стороны по солончаковымъ берегамъ Мертваго Моря. Опять мы остались съ Османомъ; опять я и мой проводникъ составили весь караванъ…

Быстро

мчались наши кони, словно сочувствуя всадникамъ поспшавшимъ уйти изъ пустыни. Все дальше и дальше удалялись мы отъ берега Мертваго Моря; давно уже скрылось блое пятнышко каравана Пижо; зеленая змйка Іорданскихъ лсовъ казалась какою то темною полосой при основаніи Моавитскихъ горъ, ставшихъ зубчатыми громадами по другую сторону Іордана. Мы начали постепенно свой подъемъ пробираясь чрезъ массы известково-песчаныхъ холмовъ, на которыхъ мстами ютилась жалкая травка, полувыжженная солнцемъ и оживленная стаями срыхъ и желтыхъ ящерицъ. Мало-по-малу подъемъ нашъ длался замтне, амфитеатръ Іудейскихъ горъ становился ближе, принималъ насъ въ свои каменныя объятія, тогда какъ за нами все боле и боле расширялся кругозоръ. Съ одной изъ возвышенностей открылся наконецъ въ послдній разъ видъ на всю панораму Іорданской долины, горы Моавіи и Мертвое Море, казавшееся свтлымъ глазомъ притаившейся внизу пустыни. Вс воспоминанія связанныя съ троекратною поздкой въ долину эль-Горы встали какъ живыя предъ моими умственными очами, во всей красот и свжести еще неутраченныхъ красокъ. Много мстностей пришлось постить мн въ долгіе годы моихъ путешествій, но не многія изъ нихъ такъ глубоко врзались въмою память

какъ эти картины полувыжженной Обтованной Земли. Дикія красоты полярнаго ландшафта, тайга Русскаго Свера, фіорды Скандинавіи, горныя дебри Пиренеевъ, Кавказа и Альпъ, широкія чудныя понтійскія степи, кедровыя рощи Ливана, молчаливый Египетъ съ его тысячелтнею стариной, дубовые лса Атласа и длинный рядъ картинъ сохраненныхъ памятью изъ далекихъ странъ какъ живыя проходятъ въ моемъ воображеніи, но они не говорятъ моему сердцу, небудятъ въ немъ дорогаго чувства… Лишь изъбезплодной каменной Палестины я принесъ въ своемъ сердц не слабющія воспоминанія. Я оживаю вновь когда въ моей душ возстаютъ чудные образы береговъ Іордана, стнъ Іерусалима, тихаго моря Галлилеи и грозныхъ силуэтовъ Сорокадневной Горы… Миръ теб, Палестина! Быть-можетъ ты никогда не возстанешь для новой жизни, но ты будешь жить въ сердцахъ людей пока они останутся людьми. Покойся и отдыхай отъ великихъ трудовъ которые ты подъяла для міра, спи безмятежно подъ тихій всплескъ Галилейской струи, подъ томное журчанье Іордана, подъ стоны Мертваго Моря! Пусть человкъ не наполнитъ голосами дятельной жизни твоихъ безплодныхъ дебрей и камней, къ теб всегда устремится взоръ вры, къ твоимъ камнямъ всегда придетъ искушенный паломникъ, твою почву вчно будутъ орошать слезы труждающихся и обремененныхъ… Миръ теб, святая страна!

А. ЕЛИСЕВЪ.

С.-Петербургъ

6 марта 1886 года.