В доме охотника

Гольшанская Светлана

— Да, он очень требовательный, — Герда отвернулась и всхлипнула, нехотя вспоминая вчерашний урок. Николя обвинил ее во лжи... А потом забыл, словно ничего и не было. Может, ей на самом деле просто показалось?

— Не серчайте. Он просто переживает сильно, хоть виду не подает, но я-то знаю.

Герда, не поворачиваясь, кивнула, погруженная в свои мысли.

— Отдыхайте, — Эглаборг ушел и закрыл за собой дверь.

Герда провалялась в кровати еще с полчаса, потом встала, оделась и вышла на улицу, желая хоть чуточку проветриться. Прошла через двор в конюшню. Почуяв ее, Яшка

приветственно заржала. Остальные лошади тоже с любопытством выставили морды из денников. Герда надела на свою кобылу недоуздок и вывела погулять в загон.

Яшка пребывала в замечательном настроении и буквально дышала энергией: описала несколько стремительных кругов вдоль забора, завалилась в снег и, фыркая, принялась в нем барахтаться. Вдоволь накувыркавшись, кобыла подскочила и ринулась к хозяйке, обдав холодной лавиной. Герда весело рассмеялась, отряхиваясь, украдкой слепила снежок и запустила в негодницу. Кобыла взбрыкнула задними ногами и помчалась прочь, замерла, почувствовав, что за ней никто не гонится, и, крадучись, пошла обратно. Герда слепила новый снежок и спрятала за спину, когда Яшка подступила совсем близко, лихо бросила его в лошадиный круп. Кобыла взвизгнула и снова обсыпала хозяйку с ног до головы.

Забыв обо всем на свете, они носились друг за другом, пока Герда вконец не вымокла и запыхалась. Сердце бешено колотилось в груди, но было так весело и легко, что уходить совсем не хотелось. Почему с людьми настолько тяжелей, чем с животными? Ведь у них столько слов, столько смыслов они могут выразить и голосом и в книгах, а все равно закрываются друг от друга, лгут, изворачиваются. Здорово бы было читать чужие мысли как книги вместо дурацкого отражения. Именно этого Герда всегда хотела.

Она помахала Яшке и вернулась в дом. Разложив одежду сушиться возле камина, поднялась к себе, взяла с тумбочки дневник Лайсве и уселась на кровать. Герда не заглядывала в него с самого их перехода через пещеру Истины. Времени не хватало, да еще уроки с Николя. Они действительно всю душу выматывали — ни на что больше сил не оставалось. Герда только сейчас осознала, насколько устала. Ничего, сегодня она хорошенько отдохнет, как советовал Эглаборг, а завтра... как-нибудь само решится — лучше об этом не думать.

Герда перелистывала страницы, медленно погружаясь в чужую жизнь, перевоплощаясь в невероятную женщину, чьей уверенности и задора ей так не хватало:

"Мы, наконец, достигли Упсалы. Многодневный переход по Лапии подошел к концу. Теперь перед нами раскинулось обширное Утгардское плато, которое нужно преодолеть до Йольтайда, чтобы успеть вернуться, пока льды между Мидгардом и Хельхеймом не растаяли и червоточина не оказалась отрезанной от континента. Тогда либо придется ждать год, пока океан снова не замерзнет, либо умирать от холода в ледяной пустыне. Но Вейас, как всегда, беспечен.

Мы остановились у жителей холмов. Мой брат сильно приглянулся длинноволосой деве, той самой, что мы спасли от ненниров у пещеры Истины. Вульгарная особа буквально вешается ему на шею, даром что наследница престола. Венценосный папаша из кожи вон лезет, чтобы сосватать ее Вейасу.

Конечно, ведь брат — будущий глава Стражей Белоземья (Герда слышала, что Белоземьем называли ее родной край до того, как он присоединился к Веломовии). Жители холмов готовы даже закрыть глаза на человеческое происхождение, лишь бы заполучить его расположение. Только вот сестричка его, кажется, им совсем не к месту пришлась.

Я вообще-то не навязывалась — хотела остановиться на постоялом дворе вместе с нормальными людьми, а не с остроухими выскочками, но Вайс заупрямился. Боится, что там меня погоня обнаружит. Иногда я думаю, что лучше бы так и случилось. Больше, чем уверена, с амулетами из Кишно мне запросто удастся их провести. (Что за амулеты, Герда не знала. Непонятные названия проскакивали в дневнике Лайсве довольно часто. Ничего удивительного. Наверняка, женщина писала для себя и не предполагала, что много лет спустя кто-то станет пристально изучать ее записи). Так или иначе, там явно было бы веселее, чем здесь.

...

Сбежала. Нет сил объяснять этому олуху, что на него расставили капкан, который он в упор не замечает из-за своей щенячьей любви. Пусть разбирается сам, а я пока поживу на постоялом дворе. Люди здесь, кажется, приличные. Как-никак, один из самых больших городов в северном захолустье. А благодаря короткой прическе и мешковатой походной одежде вряд ли кто признает во мне женщину. Поживу пару дней, пригляжусь, может, что придумаю. В конце концов, я всегда знала, что наши с Вейасом дороги разойдутся.

Если быть до конца откровенной, то решилась я не сама. Помог новый знакомый. Встретила его, пока проветривалась на пустошах за городом. Он очень даже мил и элегантен, а какой у него голос! Только послушайте меня. Пишу, прямо как влюбленная дурочка. А вдруг это правда? Нет! Чтобы я, Лайсве Веломри, вот так взяла и влюбилась?! Не может этого быть!

...

Что-то мне не по себе. И сильно. Предупреждали же на глаза людям не показываться, ан нет — на приключения потянуло. Сидела бы в комнате тихо, и все бы было хорошо, а теперь... Но, может, это всего лишь мнительность?

Спустилась вечером в обеденный зал — хотелось поесть по-человечески, а то я уже забыла, как вести себя в обществе. Села с краю, заказала фаршированный грибами окорок с кружкой эля... ну чтобы выглядеть солидней. В мужской одежде все-таки. А за соседним столиком сидели эти трое.

Ищейки, по крайней мере, очень похожи. В черных плащах. Двое совсем молодых — всего на пару лет нас с Вейасом старше. Один явный франт, рыжий, курчавый, держится нарочито высокомерно. Второй вроде поскромнее, тихий, неприметный. Третий постарше — явно за двадцать. Здоровенный, головы на полторы меня выше, волосы короткие и жесткие, как копна соломы. А ручищи-то! Огромные, мозолистые, как будто только от сохи.